Мнимая измена
Шрифт:
— Я успела заметить, как сын ведет себя с этой девушкой: он просто глаз не сводит!
Миссис Кроссан махнула рукой в сторону дорожки, по которой в обнимку с невестой шел Дин. Он показывал Келли дом и сад.
Глаза миссис Кроссан увлажнились, и она тихо сказала:
— И когда вы успели повзрослеть? А мы с мужем — состариться? Дженна, если бы теперь была жива твоя мама — моя лучшая подруга, она, конечно, порадовалась бы за Дина тоже.
При упоминании о матери тяжесть легла на сердце Дженны: семья Кроссанов после гибели в автомобильной аварии ее родителей
Она почувствовала, как чья-то ладонь накрыла ее пальцы. Маркус. Да, это был он.
— Нам с тобой приготовили кофе. Пойдем в столовую.
В залитой солнечным светом комнате не было, кроме них, никого. Маркус наполнил белую с золотой каемкой чашку ароматным кофе и только хотел что-то сказать, как в дверь впорхнула Кейти.
— Вот вы где! Дженна, ты как будто прячешься от меня сегодня, а нам о стольком надо поговорить. Маркус, а ты мог бы попить кофе в компании с мамой или Дином, заодно лучше познакомишься с невестой из Америки. — Кейти хихикнула: — Они ведут себя, как близнецы, ни на секунду не расстаются.
Маркус не торопился уходить и, помедлив, спросил сестру:
— А ты что, ничего не знала о сердечном увлечении Дина? Вы столько болтали по телефону!
— Представь себе, не подозревала. Дженна тоже не знала. Так ведь? Хотя я сейчас припоминаю, что он говорил о какой-то девушке, с которой вместе занимался в библиотеке, готовясь к экзаменам. Но о любви — нет, я ни разу не слышала. Я думала, что ему до сердечных чувств вообще нет дела, так он был увлечен учебой в университете и столько рассказывал о своих успехах! — Кейти взглянула на Дженну и Маркуса и, словно открывая большой секрет, добавила, понизив голос: — Но в машине по дороге сюда Дин признался, что боялся сглазить свою помолвку, ведь Келли дала согласие стать его женой только две недели назад, а знакомы-то они целый год! Представляете?
Все молчали, пауза явно затянулась. Кейти смутно начала кое в чем подозревать подругу и потому спросила напрямик:
— Дженна, а тебя что, огорчает помолвка Дина? Ты ведь в детстве, помнишь, говорила, что станешь, когда вырастешь, его невестой. Хотя мало ли что было в детстве…
— Кейти, да с чего хоть ты это взяла? Я рада на самом деле за Дина. А то, что мы целовались несколько раз — ну, я тебе рассказывала, — это же не любовь. Это так, скорее по-родственному…
Ну, могла ли она сейчас, после всего случившегося, поверять Кейти свои тайны? Да, она надеялась… нет, не так: она была уверена в своем будущем с Дином. Она мечтала войти в семью, приютившую ее в детстве, уже как жена младшего сына мамы-Милли, так горячо ее любившей. И что же? Все мечты рухнули.
— Не надо принимать желаемое за действительное, сестренка, — подал, наконец, голос Маркус, — в детстве мы говорим что-то и во что-то верим, не зная реальности, не понимая себя и других. С взрослением картина жизни меняется — меняются и наши привязанности. Так ведь?
— Ты хочешь сказать, что тебя не огорчило замужество твоей подружки детства? Помнишь, на праздниках
— Представь себе, нет. Мы встретились как-то на вечеринке у общих друзей и поняли, что у нас совершенно разные взгляды и интересы. Тебе еще самой в этом придется убедиться: для любви важно одинаковое мировоззрение. Пока ты этого, дорогая, не понимаешь.
Он почему-то вздохнул, и вновь повисло молчание.
Кейти пригласила Дженну выйти на лужайку к остальным.
Среди родственников и гостей царило оживление. Келли все больше осваивалась в новой среде и чувствовала себя увереннее. Увидев подруг, она первая подошла к ним и заговорила:
— Представляете, я думала, что вы живете в Австралии! Я не подозревала, что Новая Зеландия — другая страна. Дин меня теперь постоянно дразнит. Он пообещал, что в свадебное путешествие мы поедем в Австралию, чтобы я поняла разницу. — Она счастливо рассмеялась и добавила: — С ним я готова ехать хоть на край света. Я ведь влюбилась в вашего брата с первого взгляда. Но молчала, чтобы он не подумал, какая я легкомысленная.
Услышав последние слова, Дин, незаметно подошедший к девушкам, обнял невесту:
— Разве бывают легкомысленными отличницы университетского курса? Кстати, Келли мне здорово помогала, чтобы и я получил высокие баллы на экзаменах.
Он притянул ее к себе и поцеловал.
Дженна поняла, что она актриса неважная: густо покраснела и готова была провалиться сквозь землю, чтобы не видеть этого поцелуя. Поцелуя с чужой женщиной!
Воспользовавшись тем, что к ним подошли гости, желавшие ближе познакомиться с невестой из Америки, Дженна отошла и как неприкаянная побрела к оранжерее — гордости мамы-Милли. Двери были распахнуты настежь, из стеклянного домика тянуло влагой, сквозь прозрачные стены пестрели диковинной расцветки и формы цветы. На пороге стоял Маркус.
— Дженна, как хорошо, что ты решила заглянуть сюда: полюбуйся, расцвела редкостная орхидея.
Они подошли к растению с роскошным, бронзового оттенка, крупным цветком.
— Взгляни, — настаивал Маркус, — внимательно на этот цветок. Мама за него получила первый приз на выставке. Ты его еще наверняка не видела. Капризный до невозможности, но и очаровательный, правда?
— Да, — еле слышно произнесла Дженна, закусила губу, чтобы не расплакаться, и, справившись с собой, спросила: — А как он называется?
— Название у него необычное: «Мрачный восторг».
Маркус коснулся руки Дженны и сказал:
— Я не хочу тебя успокаивать, но эта боль пройдет. Поверь мне. — Наклонившись так близко, что она чувствовала дыхание, тихо добавил: — Ты поймешь, что он не твой принц. Ты умеешь любить глубоко, а Дину требуется, чтобы его и в любви, как в учебе, поддерживали.
Дженна отпрянула.
— Мне не нужно твое сострадание. И откуда ты знаешь, кто на какую любовь способен? Впрочем, прости меня: я ничего не знаю и не понимаю в любви, поэтому мне сейчас больно и плохо.