Многогранники
Шрифт:
— Почему ты так запросто сдал свой источник информации? Я ведь теперь девушек буду в другое место водить.
— Хочешь домой? — вдруг спросил отец.
Роман отнял руки от лица и вновь сел.
— Домой — это куда?
— Бедный ребенок. Быть человеком мира, наверное, трудно?
И снова Роман не понял, прикалывается отец или же сочувствует.
— Я серьезно, — сказал он. — Ты о чем?
— В Лондон хочешь вернуться?
Сердце Романа на миг замерло.
— В Лондон? Возвращаешь маме, не дожидаясь инвалидности? — Он не хотел, чтобы
— Да маме-то ты на кой, Рома? Можешь сначала индивидуально подтянуться, а остаток года доучиться со своими. Можешь окончить экстерном, не возвращаясь в школу. Там, небось, прикалываться будут, что ты отсюда сбежал. С колледжем пока определяйся.
Роман замотал головой, пытаясь уложить в голове услышанное.
— А ты? — спросил он, потому что он-то переезжал сюда, чтобы поддержать отца, а теперь выходило, что тот его отсылает.
— А зачем тебе там я? — удивился отец.
Роман снова замотал головой.
— Там незачем. Но как ты будешь здесь один? То есть я хотел спросить: ты остаешься или тоже возвращаешься?
— Я пока не могу бросить здесь бизнес. Сергей не тянет один. Ну и вообще…
Роман взъерошил волосы и уточнил:
— А «вообще» — это Ирина Петровна, да?
— Да что ты к ней привязался? — вновь повысил голос отец. — «Вообще» — это моя жизнь. Отчитываться я не собираюсь.
— Ну тогда и это — моя. И я не поеду, — твердо произнес Роман, хотя возвращение в Лондон определенно избавило бы его от проблем с Волковым и Машей. Но он не мог бросить Юлу, не попробовав все исправить.
Отец приподнял бровь:
— Уверен?
Роман горько усмехнулся, поняв, что он-то здесь ничего не решает:
— В деньгах урежешь, как маму?
Отец отвернулся от Романа и вновь потер лицо руками. Роман отстраненно подумал, что это у них общая привычка, которая дает возможность потянуть время и собраться с мыслями.
— Дурак ты, Ромка. Давай так: пока я просто спрашиваю, хочешь ли ты в Лондон. Но имей в виду: если повторится вчерашнее, хоть один синяк, хоть один намек на нелады с законом, хоть один намек на любые другие проблемы — ты улетаешь первым же рейсом. Это понятно?
Роман смотрел на отца и гадал, станет ли он когда-нибудь таким, ну, чтобы все беспрекословно слушались и побаивались.
— Я не услышал ответа. — Отец обернулся.
— Понятно.
— Ну и славно.
Отец встал и, хлопнув в ладоши, направился на кухню, сдернул куртку со стула, а потом повернулся к Роману:
— Поехали пообедаем, что ли?
Роману не хотелось, но он привычно это не озвучил, отлепился от кровати и пошел за отцом.
Они пообедали в ресторане, сходили в кино… Проводить время так, будто ничего не случилось, было странно. Сначала мысли Романа то и дело возвращались к Юле и его плану с Машей, но отцу, с его кипучей энергией, все время удавалось Романа из этих мыслей выдернуть. В итоге у них получился на удивление неплохой семейный выходной, что в очередной раз убедило Романа в том, что с отцом ему
Перед тем как высадить Романа у дома, отец сжал его локоть и очень серьезно произнес:
— Рома, подумай насчет Лондона. По-моему, там тебе будет лучше.
Роману очень не хотелось портить идиллию, но удержаться он не смог:
— Мне будет лучше или тебе здесь спокойнее?
Отец усмехнулся и откинулся затылком на подголовник. По его лицу скользили блики от фар проезжавших мимо машин.
— Мне будет спокойнее однозначно.
Роман вздохнул и тоже откинулся на подголовник.
— Я не могу, — ответил он. — Я Юлю не могу бросить.
— Не можешь, потому что любовь или?..
— Или, — честно признался Роман.
— Приплыли, — вздохнул отец. — Что ж ты на мои грабли?
Он произнес это с таким разочарованием, что Роман встрепенулся, осознав, о чем отец подумал.
— Нет. Ты не о том. Она не беременна.
— Что ж ты так пугаешь-то? — Отец длинно выдохнул и неестественно рассмеялся. — Ну и денек, — пробормотал он, глядя в потолок.
— А если бы она была беременна, что ты сказал бы?
— Что ты придурок, который не знает дорогу в аптеку, — тут же откликнулся отец, и Роман нервно усмехнулся, вспомнив, что именно это же он подумал о Волкове, когда решил, что Маша беременна.
— А потом? — спросил он.
Отец тяжело вздохнул, некоторое время смотрел в боковое стекло, а потом повернулся к Роману и очень тихо ответил:
— Я не знаю, сынок. Постарайся сделать так, чтобы нам не пришлось это проверять.
Роман кивнул, почувствовав вновь навалившуюся усталость. Пока они были на людях, он еще как-то держался, сейчас же, разморенный поездкой, он бодрился с трудом.
— Я пойду? — спросил он, стараясь подавить зевок.
— Что случилось с Юлей, не расскажешь?
— Я потом, можно? Уже ничего не соображаю.
— Волноваться начинать?
— Нет. Я разберусь.
— Хорошо.
Роман открыл дверь и спустил ноги на асфальт, отец же вдруг произнес:
— Только ты ведь понимаешь, что на двух стульях не усидеть?
— Опять идиомы, — простонал Роман, бросая на отца взгляд через плечо.
— Не идиомы, а здравый смысл. Если у тебя проблемы с Юлей, то наличие Маши их только усугубит. Я уж не говорю про напряжение с Димкой.
— Я знаю, пап. Проблем не будет, — ответил Роман и выбрался из машины.
Отец мигнул фарами, и его машина скрылась за углом, а Роман поплелся домой.
Виктор Валерьевич, как всегда, смотрел так, будто Роман ему что-то должен, и Роману впервые захотелось показать неприличный жест человеку, который был вдвое старше него. Потому что не фиг шпионить. Это подло, как ни крути.
Войдя домой, Роман обнаружил, что его телефон благополучно лежит на барной стойке, и на экране куча системных сообщений. Разблокировав его, Роман увидел сообщение от Стива, один пропущенный звонок от Ляльки, один — от лондонского деда и три пропущенных — от Маши.