Многоликое волшебство
Шрифт:
— Не выйдет, — как-то отрешенно произнес принц.
— Это почему это? — чародей наигранно встрепенулся. — Мало что ли на мою долю хлопот выпало? Пора и о себе подумать.
— Валерий, — Руффус пронзил его грустным, но острым, словно стилет, взглядом, — тебе не удастся спрыгнуть с телеги на полпути. Мы все обречены пройти его до конца.
— Ты знаешь, — перекатывание камушка стало существенно более нервным, — не я заварил эту кашу. А натерпелся — сполна. Кто и чем сможет скомпенсировать те годы, что я провел в Эргосе…
— Ты жалеешь о них? — в глазах принца читалась ирония. — Хочешь сказать, что напрасно втянул меня в эти игры? Хочешь сказать,
— Нет, конечно…
— Думаю, мы все не рвемся в бой, — Руффус с удивлением отметил, насколько легко у него вылетают эти слова. Как недавно он и подумать-то не мог — поучать Валерия. — Даже Странд (как бы он не скрывал этого за радостью от того, что я оставил его в этом мире, подобрав сердце мага) не в восторге от необходимости продолжения этой вечной борьбы. Думаю, он совсем не прочь сбросить со своих плеч ответственность за Хаббад, пусть и такой ценой. Мы все здесь — не фанатики с горящими глазами, но каждый должен сделать свое дело, прежде чем строить планы о веселом времяпрепровождении.
«Ты никогда не говорил мне, что так думаешь».
«А ты и не спрашивал. И все же я прав, не так ли?»
«Боюсь, что да».
— И кто же, как не ты, — продолжил принц, — втянул меня в этот кошмар, а значит не тебе бросать меня на середине дороги.
— Ну да. Да! — Валерий подскочил и принялся расхаживать по террасе, спотыкаясь и сбиваясь с шага. — Разумеется, я знал все это, идя сюда. Конечно, я не собираюсь уходить в кусты, но можно же немного поломаться. Если б ты знал, каково оно, торчать в подземельях, когда дважды в день к тебе наведывается палач, а ты начинаешь чуть ли не радоваться ему, как возможности увидеть живого человека… — он продолжал шагать, энергично размахивая руками, но продолжение монолога предпочел не высказывать вслух. Немного успокоившись, он сел и продолжил: — Извини. Если честно, я настолько привык сам манипулировать людьми, что мне крайне трудно пережить осознание того, насколько искусно Странд умел манипулировать мной. Естественно, я с тобой.
— Спасибо, — лишние слова могли теперь только помешать. — Пойдем домой?
— Хорошо.
И они стали спускаться вниз, к залитому солнцем лугу.
«Что делать, что говорить? Мы, вроде бы, договорились, оба хотим пойти навстречу друг другу, но чего-то не хватает, чтобы началось потепление…»
«Надо начать действовать. Когда меньше будет времени на копание в себе, отношения сами начнут налаживаться».
Иногда Руффус не мог разобрать, общается ли он со Страндом или же просто ведет какой-то внутренний диалог, но в любом случае со здравостью этого мнения трудно было поспорить, так что на том он и порешил остановиться.
У дома их уже поджидали застывшие в весьма выразительных позах Аврайа, извергающая устрашающие клубы дыма, и молодой человек (ну, так сказать, молодой человек, в смысле нестарый, потому как Руффуса-то он, по всякому, раза в полтора постарше был), побледневший, словно свежеотстиранное полотно, и прижимающийся к стене в тщетной попытке просочиться в стыки между камнями. Одет он был в удивительно добротный дорожный костюм, видимо очень дорогой, но строгий и без излишней вычурности. Именно это и стоило называть стильной одеждой. Правая его рука была плотно сжата в кулак, а в левой он едва удерживал
Больших сомнений в том, кто, собственно, стоял у стены с выражением неподдельного ужаса на лице, — не было.
— Добрый день, путник, — начал Руффус, знаком показывая Аврайе, что представление с драконом — пожирателем принцев в главной роли можно и прекратить, — извините за столь негостеприимный прием, — как только Аврайа отошла подальше и мирно уселась, сложив крылья, гость попытался овладеть собой и принять исполненный достоинства вид, впрочем, без особого успеха. — С чем пожаловали к нам?
— Мне нужно к великому магу Малойану, — сообщил он, судорожно вытягивая перед собой, словно пропуск обратно в мир живых, путеводный талисман, совершенно такой же, какой был в свое время у Руффуса, на раскрытой ладони. Перстенек отличался лишь тем, что стрелка над изумрудом была не голубого, но огненного цвета. Стрелка бешено вращалась, недвусмысленно свидетельствуя, что цель путешествия достигнута, но сам гость никак не мог определиться, к кому, собственно, обращаться, перебегая взглядом с Руффуса на Валерия. Утвердившись в мысли, что великий маг не может выглядеть семнадцатилетним юношей (почему, кстати, он и сам бы никогда не ответил), обратился к Валерию. — Я наследный принц Солкран из династии Строггов, властителей Хаббада, — при этих словах Руффус невольно поперхнулся, но справившись с собой вновь принял отстраненный вид, — и прибыл сюда по поручению моего отца императора Луккуса, с просьбой о помощи Хаббаду. Отец сказал мне, что этого перстня будет достаточно для того, чтобы вы приняли меня.
— Все замечательно, принц Солкран, — Валерий расплылся в излюбленно иронической улыбке, — за исключением того, что я не являюсь великим магом Малойаном.
— А тогда кто же? — поинтересовался Солкран, недоверчиво косясь в сторону Руффуса.
— Его вообще здесь нет, — сообщил Валерий, — но знак принесенный вами — подлинный, а значит вы найдете помощь, как и было обещано вашим предкам.
— Но… — начал было гость, но не нашелся, чем продолжить и запнувшись, потупился.
— Я, принц Руффус, из Бертийской династии, — решил прийти ему на помощь Руффус, но, похоже, добился только противоположного результата. Назвать растерянностью выражение появившееся на лице Солкрана, было бы столь же правильно, как обозвать сошедшую лавину парой упавших камней. Ощущение ловушки, предательства, просто-таки исходило от него. В затравленных глазах читался ужас. Сам же Руффус, запнувшись, понял, что окончанием фразы он окончательно подпишет свой приговор, отчего слова не желали покидать его горло.
«Ты же знал, что рано или поздно это произойдет», — донеслось изнутри.
«Но как же мне говорить, что я, один из бертийцев, и должен остановить бертийское вторжение».
«Вторжение мондарков. Бертиец лишь возглавляет его. Может, так тебе легче будет смириться с этим».
«Но мы же оба знаем, что от игр со словами ничего не меняется».
«И оба мы знаем, что выбор уже был сделан, а сейчас его осталось только закрепить при помощи все тех же словесных игр».