Многоярусный мир. Том 2. Сборник фантастических произведений

Фармер Филип Хосе

Но он затаился и все это время искал меня. И наконец, всего десять лет назад он нашел меня, изучил мою крепость, мою защиту, проследил распорядок дня, а потом нанес удар!

Я сделался беззаботным, но сумел спастись, хотя все мои телохранители погибли. И он взял командование на себя. Для него это было так просто, потому что он находился в центре власти, а там не было никого, кто бы мог помешать ему. Да и как там мог оказаться кто-то, способный сказать ему «нет»? Я слишком хорошо спрятал свое лицо. Всякий в центре власти мог отдавать приказы, дергать за ниточки и ему повиновались, поскольку даже земляшки, стоявшие к нему

ближе всего, не знали ни его настоящего имени, ни его настоящего лица.

И я не мог пойти к исполнявшим приказы людям и сказать: «Вот я, ваш истинный Господь! Повинуйтесь мне и убейте дурака, отдававшего вам приказы!» Меня сразу бы пристрелили, потому что Уртона описал меня слугам, и они посчитали бы, что я враг их вождя.

Поэтому я ушел в подполье, точно так же, как Уртона до этого. Но когда я нанесу удар, я не промахнусь! Я снова окажусь в центре власти!

Наступило молчание. Орк, казалось, ожидал от него каких-то комментариев. Наверное, он ожидал похвал, или трепета, или ужаса.

— Теперь, когда в его руках то, что ты называешь центр власти, он — Господь обеих Земель? — поинтересовался Кикаха. — Или только этой.

Казалось, этот вопрос застал Орка врасплох. Он уставился на Кикаху, его лицо побагровело.

— А тебе что до этого? — спросил он наконец.

— Просто я подумал, что ты смог бы удовольствоваться положением Господа другой Земли. Почему бы не представить Уртону править этим миром? На мой взгляд, судя по увиденному, конечно, за тот короткий срок, что я здесь пробыл, этот мир обречен. Люди загрязняют воздух и воду и в любое время могут истребить всю жизнь на Земле атомной войной. Ты явно ничего не делаешь, чтобы предотвратить это. Так почему бы не предоставить Уртону владеть этим миром, покуда ты сохраняешь другой. Он помолчал, и потом спросил:

— Или, Земля номер два в таком же плачевном состоянии, как и эта?

Лицо Рыжего Орка приобрело нормальный цвет. Он улыбнулся и ответил:

— Нет. Другая отделалась не так уж плохо. Она куда более желанна, хотя начало у нее было точно таким же. Но твое предположение, что я отдам этот мир, показывает, что ты мало о нас знаешь, лаблаббий.

— Я знаю достаточно, — возразил Кикаха, — но даже Господы меняются к лучшему, и я надеялся…

— Я никак не буду вмешиваться в развития событий здесь, исключая, конечно, свою защиту, — заявил Орк, — если эта планета задохнется от созданной человеком загрязненности или если ока взорвется в тысячах вспышек от ядерных ударов, это произойдет безо всякой помощи или помех с моей стороны. Я ученый и не стану оказывать влияние на направления естественного развития тем или иным путем на обоих планетах. Все, что я делаю, находится на микромасштабном уровне и не потревожит микромасштабных дел.

Это, кстати, является еще одной причиной, почему я должен убивать всякого, кто вторгается в мои вселенные. Они могут попробовать вмешаться в мои великие эксперименты.

— Только не я! — возразил Кикаха. — И не Вольф, ни Хрисенда, ни Анана! Мы всего лишь желаем вернуться в свои собственные миры. Конечно, после того, как будет уничтожен Колокольник. Он — единственная причина, по которой мы оказались здесь. Ты должен в это поверить!

— Не ждешь ли ты в самом деле, что я поверю?

Кикаха пожал плечами:

— Это правда, однако я не жду, что ты в нее поверишь. Вы, Господы,

слишком склонны к паранойе, чтобы ясно видеть окружающее.

— Тебя будут держать здесь, пока я не захвачу в плен остальных и не разобью Уртона. Тогда я решу, что с тобой делать.

Под этим, знал Кикаха, он подразумевал, какие именно изощренные пытки он сможет применить к Кикахе. На мгновение он задумался, не поставить ли Рыжего Орка в известность о Роге Шамбаримена. Наверное, он смог бы использовать его как способ поторговаться. Затем решил, что не стоит. Если Орк узнает, что Рог здесь, он просто-напросто извлечет из своего пленника сведения при помощи пыток или наркотиков.

— Ты еще не убил Колокольника? — вместо этого спросил он.

— Нет, — улыбнулся Орк.

Он казался очень довольным собой.

— Если возникнет необходимость, я буду угрожать Уртону именно Колокольником. Я скажу ему, что если он не уберется, я выпущу на свободу Колокольника. Это, как ты понимаешь, самое ужасное, что может сделать Господь.

— И ты это сделал бы? После того, что ты говорил об уничтожении всякого, кто может вмешаться в естественное развитие?

— Если бы я знал, что скоро умру, что моя смерть неизбежна, да, сделал бы! Почему бы и нет? Какое мне дело до того, что случится с этим миром, со всеми мирами, если я умру? Туда им и дорога!

Было еще много вопросов, на которые Кикахе хотелось бы получить ответы, но интервью вел не он. Внезапно, Орк вышел, пройдя через другую дверь. Кикаха натянул цепь, пытаясь заглянуть за нее, но дверь закрылась в его сторону и он не смог ничего рассмотреть.

Он остался со своими мыслями, в которых не было и намека на оптимизм. Он всегда хвастался, что может освободиться из любой тюрьмы, но это была, конечно, лишь похвальба. Пока что он сумел бежать изо всех мест, куда его заточали, но понимал, что в один прекрасный день окажется в помещении, где выхода не будет. Вероятно, это было именно то место. За ним наблюдали камеры, он был прикован к цепи, которую голыми руками не разорвешь, кроме того, она могла быть проводником для чего-то, способного парализовать его или наказать, если он будет вести себя не подобающим образом.

Это не помешало ему попытаться порвать или перекрутить ее, так как не мог позволить себе принимать что-либо на веру. Цепь осталась невредимой и он предположил, что его действия весьма позабавили тех, кто за ним наблюдал.

Он прекратил эти игры и воспользовался туалетным оборудованием. Потом он прилег на диван и некоторое время размышлял о своем бедственном положении. Никаких неудобств из-за того, что он был голым, он не испытывал. Воздух в помещении был всего на несколько градусов меньше температуры его тела и сквозняка практически не было. Через некоторое время он уснул, не придумав никакого плана, который мог бы считаться разумно работоспособным.

Когда он проснулся, в комнате все было как и прежде. Свет, который лился из неведомого источника, делал невозможным определение точного времени. Температура воздуха тоже не изменилась. Когда он сел, то обнаружил поднос с чашками, тарелками и столовыми приборами на тонконогом деревянном столике около дивана. Он и не подумал, что не смог бы заметить вошедшего с подносом, если бы его одурманили при помощи наркотика. Казалось, более вероятным предположить, что у столика есть открывающиеся крышки и что поднос попал именно так.