Мо сян
Шрифт:
Спустя пару часов местность снова опустела. Дорога стала все больше портиться и забирать вправо. По левой же стороне появились высоченные заборы из металлического профиля и колючей проволоки, за которыми в отдалении высились громадные и зеленые, не смотря на декабрь, холмы.
– Где-то там знаменитая Белая Пирамида, - проронил Вадим.
– Ты хочешь сказать…, - Вагина прилипла длинным носом к стеклу, - Что это не холмы?
– Это и есть закрытая зона, - ответил Вадим, - Холмы рукотворны и засеваются хвойными специально, чтобы замаскировать их с воздуха.
– Те предыдущие рядом с этими теперь кажутся
Едва угадывающаяся дорога все больше забирала вправо, и вскоре монументальные холмы можно было разглядеть только в заднее окно, чем женщины и были заняты, пока у них окончательно не затекли шеи. Через некоторое время рядом вскипела река Вейхэ. Ехали уже по бездорожью, то и дело подскакивая на рытвинах и камнях. А когда небо потемнело еще больше, предвещая скорый закат, речка отдалилась, а вокруг начали вырастать скалы. Сначала они были невысокими и перемежались привычными равнинами, потом принялись расти, словно сама дорога спускалась все больше вниз.
– А вот и ущелье, девочки, - произнес Вадим, притормозив и указывая на узкий проем между уходящих, казалось, в бесконечность отвесных скал. Слева, на кое-как вкопанном и прогнившем столбе болталась скособоченная табличка с иероглифами, - Тут написано, что проход запрещен. Возможен обвал.
– Мы ведь не сунемся туда ночью? – нервно воскликнула Вагина и вцепилась в спинку Аллиного кресла, - Давайте здесь заночуем, а как рассветет, отправимся дальше! Ведь если мы там застрянем…
– Отставить истерику, - отозвался Вадим, врубил первую передачу и дальний свет, - Сейчас только пять часов вечера, рассвет около девяти утра. Представляешь, сколько мы сожжем бензина за четырнадцать часов простоя? Я, конечно, прихватил канистру, но… имеющегося топлива все равно впритык.
– Подожди! – не унималась Вагина, глядя расширившимися глазами в черный зев ущелья, словно перед ней высились врата Преисподней, - можно ведь не жечь бензин, мы закупорим все окна, достанем теплые вещи…
– Да, - Вадим кивнул, - надышим, непердим, выпьем водки и будем согревать друг друга жаркими поцелуями. Нет уж, девочки, с мечтами покончено.
Вагина стыдливо умолкла и откинулась обратно. Вадим же, сменив гнев на милость, с внезапной мягкостью добавил:
– Да и нет в этом никакого смысла. Мы будем продвигаться очень медленно, но если застрянем, то застрянем. И будет уже не так важно, день или ночь, потому что выбраться из машины все равно не сможем.
– Почему это? – испугалась Алла, но вскоре поняла, о чем он говорил. Стены ущелья почти сразу сдвинулись настолько, что едва не цепляли зеркала. В таких условиях, если вдруг машина выйдет из строя, двери открыть будет невозможно, и им придется куковать, пока кто-то еще не сунется в ущелье и не возьмет их на буксир. И что-то Алле подсказывало, что ждать придется очень долго. Эти несчастные шесть километров, которые в обычных условиях они проскочили бы за десять минут, заняли у них больше часа.
Нервы Вагиной вскоре сдали, и она опустила на свое окно глухую «шторку». Алла же, наоборот, не могла оторвать глаз от стен, то сдвигавшихся вплотную к машине, то вдруг снова немного
Через несколько минут окончательно стемнело. Свет фар не мог пробиться сквозь сплошную пелену дождя и обрушивающиеся на машину селевые потоки. Алле все больше казалось, что машина – это их гроб, а шум и грохот вокруг – звуки засыпаемой могилы. Когда вновь сблизившиеся стены оторвали-таки одно из зеркал, она вскрикнула и, зажмурившись, прижала ладони к ушам.
Вадим никак не отреагировал ни на ее визг, ни на заполошное бормотание с заднего сидения (Вагина, кажется, читала молитву), полностью сосредоточившись на дороге. Дворники бешено носились по лобовому стеклу, без толку гоняя грязь, камни и воду. Казалось, этому ущелью не будет конца, но внезапно на них обрушилась тишина, нарушаемая лишь тихим шорохом шин по траве. Даже Вагина заткнулась.
…
В этой оглушительной тишине машина проехала еще несколько метров и остановилась. Алла приоткрыла глаза и застыла с отвисшей челюстью, по-прежнему прикрывая уши руками. Впереди, за чумазым лобовым стеклом, в белом свете ярчайшего месяца и окружающих его жарких звезд раскинулась безмятежная долина, сплошь состоящая из многоступенчатых террас, покрытых зреющими рисовыми плантациями. Где-то вдали угадывались туманные очертания высоких гор. Справа от подножия первой ступени расположилось несколько добротных построек – подмигивающие теплыми огоньками окон трехъярусная расписная пагода, монастырь, амбар и большой хлев, а в отдалении, с левого края, притулилась небольшая и темная деревенька.
– Как это в-в-возможно? – спросила, заикаясь, Вагина.
– Вырвались, - отозвалась Алла, вглядываясь в фантастический пейзаж, - Вырвались!
– Она права, - подал голос Вадим. Губы его дергались, глаза лихорадочно блестели, - Это же невозможно! Только что был ливень стеной, и вдруг… луна, звезды… и чертов цветущий рис! В декабре!
– Этому есть лишь одно объяснение…, - Алла выдержала многозначительную паузу, а потом широко улыбнулась, - Это значит, что мы добрались туда, куда и планировали.
Все трое, стараясь не шуметь, открыли двери и вышли из машины, с ошарашенным наслаждением вдыхая ароматы теплой ночи, чистой воды и душистых трав. Они оглянулись назад и поглядели на черный зев только что покинутого ущелья, из которого приглушенно гудело невидимым дождем и ветром.
– Ну, что… пойдем в гости? – спросил Вадим, кивнув в сторону монастыря.
– Может, все-таки в машине переночуем?
– плаксиво предложила Вагина, - уже не замерзнем…
– Машина – на крайний случай, если местные не захотят нас принять, - сказала Алла, -Но если верить всему, что я узнала от Сюя и Бабушки Лю – они нас примут и помогут. Для этого они здесь и находятся…