Моабитская тетрадь

Джалиль Муса Мустафович

Не в соловьином розовом рассвете,А в грозовой ночи твой свет блеснул,И я на дальнем рубеже победыТебя кровавым знаменем воткнул…Но нет во мне раскаянья, не бойся!Чтобы в лицо победу угадать,Когда б имел сто юностей, — все сразуЗа эту радость мог бы я отдать!Ты говоришь: у юности есть крылья,Ей, дескать, надо в облаках парить.Что ж! Подвиг наш история запомнитИ будет с удивленьем говорить. Мы

сквозь огонь и воду шли за правдой,Завоевали правду на войне.Так юность поколенья миновала,Так закалялась сталь в таком огне!30 сентября 1943

МОГИЛА ЦВЕТКА

Умолк прощальный птичий крик.И неба синий цвет поблек.И обессиленно поник —Под ветром северным — цветок.И белый снег его замел.И он в снегу лежит без сил.Березы белый, гладкий стволНадгробьем мраморным застыл. Метель напориста, жестка.То слышен рев ее, то стон.Спокоен крепкий сон цветка.Глубокий, сладкий, вечный сон.Но грянет срок — придет весна.Воды промчится чистый ток.Земли проснется глубина.И новый вскинется цветок.Зимы холодной жду — и я.Она придет ко мне вот-вот.Не возродится жизнь моя.Пусть песнь моя — цветком взойдет.Сентябрь 1943

ЧАСЫ

Я с любимою сижу,На лицо ее гляжу,Мы щебечем и поемИ толкуем о своем.Я любимою моейНе обижен — дорог ей.Лепестки ее ресницОт смущенья смотрят вниз.У любимой бровь дугой,Льются волосы волной,Но меня разит сильнейВзгляд красавицы моей.Предо мной сидит она,Улыбаясь, как весна,Лишь одно меня томит —Вечно милая спешит. Торопясь уйти назад,Всё глядит на циферблат.Молвит: «Нагулялась тут»,Или молвит: «Дома ждут».А часы ведут свой счет.(Кто их к черту разберет!)Мерный стук — несносен он,Как церковный скучный звон.«Не прощайся, — говорю. —Очень рано», — говорю.Верит милая часам:«Мне пора! Ты видишь сам!»Мне терпеть не стало сил —За язык часы схватил,Пусть научатся молчать,Нас не станут разлучать. «Чтобы нам счастливей быть,Ты должна часы забыть!..»И не видели мы, нет,Как

зарозовел рассвет.Сентябрь 1943

МИЛАЯ

Милая в нарядном платье,Забежав ко мне домой.Так сказала: «Погулять яВечерком непрочь с тобой!»Медленно спускался вечер,Но как только тьма легла,К речке, к месту нашей встречи,Я помчался вдоль села. Говорит моя смуглянка:«Сколько я тебя учу!..Приноси с собой тальянку,Слушать музыку хочу!»Я на лоб надвинул шапку,Повернулся — и бежать,Я тальянку сгреб в охапкуИ к реке пришел опять.Милая недобрым глазомПосмотрела: мол, хорош.«Почему сапог не смазал,Зная, что ко мне идешь?»Был упрек мне брошен веский;Снова я пошел домой,Сапоги натер до блескаЧерной ваксой городской. Милая опять бранится:«Что ж ты, человек чудной,Не сообразил побритьсяПеред встречею со мной?»Я, уже теряя силы,Побежал, нагрел водыИ посредством бритвы с мыломСбрил остатки бороды.Но бритье мне вышло боком,Был наказан я вдвойне.«Ты никак порезал щеку, —Милая сказала мне. —Не судьба, гулять не будем,Разойдемся мы с тобой,Чтобы не сказали люди,Что деремся мы с тобой!» Я пошел домой унылый.«Ты откуда?» — друг спросил.«С речки только что, от милой!» —Похвалясь, я пробасил.Я любовью озабочен.Как мне быть, что делать с ней?С милою мне трудно очень,Без нее еще трудней.Сентябрь 1943

БЕДА

«Есть женщина в мире одна.Мне больше, чём все, она нравится,Весь мир бы пленила она,Да замужем эта красавица». «А в мужа она влюблена?»«Как в черта», — скажу я уверенно.«Ну, ежели так, старина,Надежда твоя не потеряна!Пускай поспешит развестись,Пока ее жизнь не загублена,А ты, если холост, женисьИ будь неразлучен с возлюбленной».«Ах, братец, на месте твоемЯ мог бы сказать то же самое…Но, знаешь, беда моя в том,Что эта злодейка — жена моя!»Сентябрь 1943