Мобильный свидетель
Шрифт:
— Познакомить тебя с особистами? Шучу!
Штаб не гудит, как улей; не слышно и не видно напряженной работы, хотя каждый офицер занят своим делом. Наоборот — напряжение чувствуется в пустых коридорах, проходах между этажами, на лестницах; напряжение за каждой массивной, плотно закрытой дверью.
— Теперь ты часть нашего разведсообщества. Но помни: здесь никто и никогда, ни при каких обстоятельствах не признает тебя своей частью. Если ты провалишь задание, от тебя отвернутся, и даже я не подам тебе руки. Если ты заявишь о своей принадлежности к системе, система выдаст официальную бумагу: Котик Александр Александрович не привлекался, не состоял, не был. Штамп для холодной обработки, и прессует
Пауза.
Откровение вполголоса:
— Возможно, и я вскоре разделю твою участь. Начальство собирается вывести меня за пределы округа, в частное бюро. Но это ничего не изменит в системе взаимоотношений: мы будем получать военные приказы — обязательные для выполнения требования.
Котик покидал штаб с чувством превосходства над офицерами — майорами, полковниками, не говоря уже о «низшем» звене, считая себя, по сути, тайным агентом. И в тот момент в нем зародилась идея создать свой имидж. Никаких черных похоронных костюмов, никаких кожанок и блеска на выбритой голове и прочих крайностей. Он остановил свой выбор на прическе и одежде от модельного дома «Кристиан Диор»: косая волнистая челка, короткие виски и затылок; широкие штаны, митенки, майка. Он стал стильным, утонченным, его можно было отнести к метросексуалам, придающим большое значение своей внешности. Пожалуй, более точное определение — денди. Он стал стильным убийцей, выполнив свое первое задание. И, как деньги к деньгам, к этому успеху пришел другой: мимо него не прошла женщина, мимо которой и он не смог пройти (если бы он спас ее от рук хулиганов — это было бы пошло и постно). Они задержались друг против друга, как перед зеркалом. И разошлись. А назавтра Котик знал, где искать незнакомку: на том же месте в тот же час. Классика.
— Я знал, что ты придешь. — Он протянул руку для приветствия: — Саша.
— Алла Владимировна, — назвалась она тоном учительницы. Она была старше его на целую жизнь!..
Он получил хорошие деньги за работу, и они с Аллой провели красивый медовый месяц в горах, в уединенном месте. Они пили воду из горного ручья, ели горный мед, дышали горным воздухом, были ближе к звездам и богу. Это была райская жизнь в шалаше. Там Саша признался Алле в двух вещах: он любит ее, и он… агент военной разведки. Он опасался, что она рассмеется ему в лицо. Она же сказала ему с высоты своих тридцати с небольшим:
— Да, да, в тебе есть что-то от разведчика.
И в ее словах не было ни намека на насмешку. Однако Саша продемонстрировал ей, что умеет прыгать без парашюта: на руках добрался до середины канатной дороги и прыгнул в озеро с высоты двадцати метров. Когда вынырнул — посмотрел на край обрыва в надежде увидеть Аллу. Но увидел ее, только когда выбрался из озера и поднялся на плато: она сидела на прежнем месте. Он засек это с точностью разведчика, способного по внешнему виду определять любое оружие противника. Алла была вооружена прической паж и закрытым купальником, который идеально подходил к ее совершенной фигуре. И она спросила его в свойственной для себя манере:
— Ништяк водичка?
Поздно вечером она вернулась к происшествию на озере:
— А что еще ты можешь?
— Ради тебя?
— Пусть будет ради меня.
— Ну, взять хотя бы минно-подрывную подготовку…
Он взял ее на дело, даже не намекнув на это. Они шли рука об руку. Саша был немного напряжен, и Алла не могла не заметить этого.
— Что с тобой?
— Присядь. Я скоро.
Он оставил ее под красным, раздражающим глаза тентом летнего кафе, а сам подошел к обочине дороги… и словно растворился среди прохожих. (Она потом скажет ему, что не узнала его — в яркой бейсболке, надвинутой на глаза, с громадными наушниками, в солнцезащитных зеркальных
В руке у Саши дистанционный переключатель светофора, и он уже начал регулировать движение на этом участке дороги. Здесь поворот направо — только по стрелке, включающейся вместе с красным светом; машины в правом ряду поворачивают, в крайнем левом и среднем стоят.
Саша бросает взгляд влево, с минуты на минуту ожидая появления белого «Форда». Наблюдения в течение недели показали: «Форд» никогда не плелся по крайней правой полосе, он перестраивался со среднего ряда метров за тридцать до перекрестка. Он бесцеремонно протискивался между машинами, и, что удивительно, эту тачку другие водители пропускали, как «Газель» с бесшабашным рулевым.
А вот и он: гордый, как лебедь, но простой, как утка, «Форд». Он начал перестраиваться из левого ряда в средний за пятьдесят метров до перекрестка. И совершил еще один маневр, оказавшись справа. Впереди него семь или шесть машин, каждая сигналит правым поворотом. Саша нажал на желтую кнопку пульта, заставляя одних водителей нажать на педаль тормоза, других — на педаль газа. Красный, зеленая стрелка направо. Первая машина — четвертая модель «Жигулей» — проехала, за ней повернула серая «Хонда». Едут беспрепятственно, поскольку пешеходы стоят и ждут зеленый свет. Третья машина, четвертая. Саша переключил светофор так, что водитель «Форда» был вынужден затормозить перед ставшей как вкопанная «Приорой». И обе машины, казалось со стороны, перемигиваются друг с другом, сетуя на «чертовы умные светофоры».
Саша вынул из портфеля готовый к работе армейский «6П35» с 18-зарядным магазином, набитым более мощными, чем стандартные натовские, патронами. Через стильную темно-серую тонировку стекол он увидел склоненную к окну голову человека лет сорока пяти. Котик не знал, да и не хотел знать причину, по которой тот перешел дорогу военной разведке. Саше его лицо показалось нарисованным на обратной стороне стекла, и он отстрелял в эту картинку, как в мишень: три быстрых выстрела, фиксация попадания, и еще два контрольных выстрела. Этакая рваная форсированная стрельба. Он походил на хамелеона, слизнувшего с листа добычу и снова принявшего прежний вид. Бросив пистолет под ноги, Саша переключил светофор, давая себе зеленый, и перебежал через дорогу. Он жалел только об одном: что не может подойти к Алле, взять ее за руку и увести подальше от места происшествия.
Теперь она знала, кто он, а ему предстояло узнать ее «реакцию на скорострельность» Саши.
Он не стал звонить ей, как и она не отметилась в его входящих. Они встретились на своем месте.
— Я думал, ты не придешь.
— Я бы не пришла, если бы ты изменил мне с другой женщиной на перекрестке. А так…
— У нас нет тайн друг от друга. — Это он отвечает на вопрос Карпова. И с насмешкой принимает его язвительный ответ: «Правда?»
— Правда. Она ассистировала мне.
— Значит, она твой ассистент?
Алла слышала каждое слово и вставила в диалог реплику: «Ну, ассистент — это громко сказано. Я вроде клакера на его выступлениях: аплодирую первой и громче всех».
Для нее он стал особенным. Он не бизнесмен, которых пруд пруди, не финансист, не артист, не другая известная или скандально известная личность. Он человек индивидуального пошиба. Он единственный в своем роде. И она не могла не полюбить и потерять этого человека. Он действительно был ей дорог.
Саша как будто прочитал текст, уместившийся на одном печатном листе, а заглавие к нему: Карпов вышел за рамки своих полномочий .