Мобильный свидетель
Шрифт:
Несомненно, он и раньше видел этого человека, но где? Ему было важно самому вспомнить его имя. У Рамаданова была исключительная профессиональная память, однако последнее время она появлялась строго по вызову, как девочка. Он чувствовал себя по-настоящему свободным, когда она отдыхала: он жил настоящим, не опасаясь тревожного прошлого. Он вспомнил имя этого человека, и только он один мог ответить на его вопросы:
— Где Паршин? Что ты с ним сделал? Или вы вдвоем пытаетесь сделать меня?
— Паршин мертв.
Чтобы поверить Котику, прокурору следовало идти от обратного. Что он и сделал, спросив:
— Потому что ты жив,
Котик и Рогожин выполнили приказы «громовержца», невольно переглянувшись.
Прокурор словно выдохся, затратив на эти несколько команд всю свою энергию. Он сбросил внутреннее напряжение, снова оказавшись под защитой Рогожина, и подошел к горке, налил рюмку коньяку, выпил залпом и перевел дух, вытянув губы, как будто свистел.
— Выпьешь? — спросил он Котика в надежде, что тот откажется: руки у Рамаданова подрагивали, и он боялся расплескать напиток и выдать накатившее на него волнение.
— Почему бы нет?
«Черт бы тебя побрал!»
— Ну так иди и налей себе сам!
Прокурор занял место в кресле, как в первом ряду в партере, и смотрел, как Котик спокойно подходит к горке, выбирает рюмку, наполняет ее коньяком, опрокидывает в рот (как будто пародирует прокурора), ставит на место, садится за стол, расстегивая пуговицу льняного пиджака.
Он начал рассказ со своего знакомства с Карповым, подробно остановился на его биографии, вкратце пробежался по своей — как будто оттенял более важные фигуры, окружавшие его, своей персоне не уделяя должного внимания. Он привел свои расчеты, которые указывали на Карпова как на агента ЦРУ.
Рамаданов жестами попросил у Рогожина бумагу и авторучку, сделал несколько заметок. Насколько он понял, заказы Карпова не шли в разрез с интересами военной разведки ; интересы глухонемого правительства при этом прокурор по определению в расчет не брал. Военный финансист, которого убрал Котик, заслуживал самого сурового наказания — расстрела. Еще один делопут — копия первого. Но чем эти двое помешали ЦРУ, которое санкционировало устранить их? По логике вещей, ЦРУ должно было всячески поддерживать двух подонков, которые, по сути, вели подрывную работу: разворовывали страну в целом и военное ведомство в частности, расшатывали обороноспособность.
Несомненно, огромный интерес представляла фигура Эшли Смит, которую можно было взять с поличным и раскрыть общественности глаза на грязные приемы спецслужб США. Но это так, поверхностные взгляды и рассуждения, на самом деле вопрос очень важный, деликатный и тонкий. Он дает возможность ответного удара на действия американской разведки.
Почему Саша Котик обратился за помощью к бывшему военному прокурору — вопрос, можно сказать, закрытый. Он единственный, кто мог дать ему совет на самом высоком уровне, и в этой связи представал в качестве «Военного совета». Перед ним открывались запертые для других двери. Он мог откликнуться на услугу Котика, отправившего генерала Паршина на самую жесткую скамью подсудимых. И прокурор мог прямо сейчас
Прокурор даже не заметил, как к их пьющей компании прибыло: Михаил Рогожин угостился виски, и остался у бара со стаканом в руке, и натурально внимал наемному убийце.
Рамаданов подумал вот о чем: рано или поздно Котик завершит свою историю (заканчивалась она стволом пистолета, ткнувшегося в спину Рогожина) и поставит прокурора перед школьной доской: отпустить нельзя приютить. Скорее всего, Сашу придется отпустить. Он добровольно пошел на контакт, и это ему требуется квалифицированная помощь, и он явится по первому зову. Рамаданову же предстояла не череда (как виделось с первого взгляда на проблему) консультаций, а всего одна «консультативная встреча». От нее будет зависеть судьба Котика. Но если кинуться в крайность — шагнет ли Саша в гостеприимно распахнутую дверь камеры предварительного заключения?.. Пока что он в зале ожидания, и ему там неуютно. «Трудно ему. Да и мне нелегко». Рамаданов надеялся на сотрудничество, подавая на блюдечке агента ЦРУ и его резидента в Москве.
Рамаданов немного поостыл и уже в таком состоянии сделал анализ.
— Могу с уверенностью сказать, что твой Карпов никогда не работал на военную разведку. Совершал под ее вывеской преступления — да. Он разведчик и легко обработал тебя, это его профессия. И дальше использовал тебя в своих целях. Наша военная разведка проводит подобные акции, но действует по-другому. Я не стану делать запрос на Карпова — не хочу выставлять себя дураком. Я знаю ответ. — Прокурор помолчал. — Порой мне кажется, люди знают, что они бессмертны: они такое творят… Спецоперации, убийства, теракты стали обыденным делом… Ты пришел ко мне — и правильно сделал. Я ничего не обещаю. Как не могу обещать сделать все, что могу. Без консультаций не обойтись. Если мы встретимся еще раз — значит, дела твои не так уж плохи. Кстати, где труп Паршина?
— В надежном месте.
Прокурор написал на листке бумаги номер своего телефона и вручил его Котику со словами:
— Позвони завтра. Не утром, конечно.
Глава 15
В воде, в которой пузыри
Эта ночь для Карпова стала одной из самых длинных. Он несколько раз просыпался, пил воду, выходил во двор… принюхивался. Трупный запах преследовал его повсюду — в ванной, за обеденным столом. Хотя ни одна микрочастица («или что там?») не просочилась из полиэтиленовых мешков. Его нервировала Алла с ее утонченным ароматом. Пусть бы она стала Раком, как того хотела, и развязала узлы в гараже, попятилась бы от запаха настоящих мужчин…
С этим надо кончать.
Карпов не мог представить себя с лопатой в руке или за рулем экскаватора («или там рычаги?»). Но трупы — ладно, их можно закопать, растворить в соляной кислоте («где бы ее взять?»), а как избавиться от машины? Резать «джи-мерина» болгаркой на части и разбрасывать?.. Конечно, он найдет ответ и на этот вопрос, а на эту минуту Сергей как чистильщик иссяк. Утомился. Был уверен, что у каждого человека в жизни бывают моменты, когда лень нагнуться в чистом дворе за сраной бумажкой.