Моцарт
Шрифт:
– Пожалуй, открыть лучше мне, – приподнялся вампир.
– Охотно составлю компанию, – мягко, но не подразумевая возражений, сказал я.
Мы вышли из-за стола вместе. Вик прильнул к дверному глазку и сразу же отшатнулся.
– Там донор. Это плохо, очень плохо…
– Он вампир?
– Хуже. – Вик болезненно поморщился. – Донор, раб, ходячий бурдюк с кровью, ему доставляет наслаждение, когда наши девочки в клубе пьют у него кровь во время… определённых утех.
Я сжал губы и взялся за нож.
– Нет. Постой за дверью, он сюда не зайдёт. Но мы хотя бы узнаем, зачем
Он щёлкнул замком, открывая дверь на ширину цепочки.
– Чего надо?
– Викеша, дружище! – раздался радостный голос с заметной хрипотцой. – Открывай, есть дело.
– Пошёл вон, смертный.
– Вик, ты чё?! Ты меня не узнал, что ли?
– Я не один, и ты меня оторвал от завтрака. Поэтому быстро свали отсюда, или…
В холодном тоне вампира прорезались опасные нотки. Когда надо, они умеют быть необычайно убедительными…
– Не, ты чё, чё сразу?! Я так… ориентировки разношу. Вчера двух ваших порезали, вот и… На!
– Всё? – так же холодно осведомился Вик, принимая какую-то бумажку.
– Всё, всё, ухожу. – Его собеседник явно пятился от двери. – Дёрганый ты сегодня, Викентий, на своих бросаешься. Папочка не одобрил бы…
Вик захлопнул дверь, не желая удостаивать посланника ответом. После чего так же молча протянул мне лист бумаги. Что ж, чёрным по белому, без лишних подробностей и деталей «Всем, всем, всем!» сообщалось о том, что вчера ночью в питейном заведении были зверски убиты два брата. Не в родственном смысле, а как члены некоего братства по крови, разумеется. Далее десять строк описаний их несомненных достоинств, включая красоту, ум, великодушие, преданность идеалам и даже ежемесячные пожертвования детским домам. Ну и в конце предлагалось – опять-таки «Всем, всем, всем!» – приложить максимум усилий для поимки трёх убийц. Описания девушек были довольно размыты – рыжая и блондинка, а вот моя внешность как «маньяка в чёрном» соответствовала реальному портрету процентов на девяносто.
– Тебя охранники сдали.
– Те парни у входа? – понимающе вздохнул я. – Мне нельзя держать на них зла.
– А им это уже по барабану. Они сейчас в лучшем из миров. Если заслужили, конечно…
Я закусил губу. Святые архангелы, как можно было забыть о том, что вампиры не оставляют свидетелей? В любом случае отсюда надо уходить, и срочно.
Мы вернулись на кухню, где заботливая Сильвия напаивала чаем дрожащую подругу. Вик, демонстративно широко распахнув дверцу белого шкафа (холодильника!), никого не стесняясь, достал пластиковый пакет с кровью, налил в большую чашку до краёв, поставил на пятнадцать секунд в микроволновку, отсалютовал всем и выпил в один мах, не переводя дыхания.
– Всё нормально, Риточка, это лишь двойная доза, нервы шалят. – Он пристально посмотрел на меня, словно прося не встревать. – Про полицейского даже не думай. Там вчера… в общем, всё было не так, как тебе показалось. Оба официанта живы, но это тайна следствия. ФСБ и всё такое, там был притон, торговля наркотиками, интересы казахстанской мафии, ты же понимаешь…
– Они живы?!
– Только не кричи, у меня уши лопнут. Главное, что тебе стоит знать, – Вик наклонился к девушке, глядя глаза в глаза, – тебя никто
– Не-а, – ляпнула было Сильвия, но прикусила язычок. – Что ж, господари, мы не хотим злоупотреблять вашим гостеприимством. Спасибо за хлеб-соль, как говорят у вас на Руси! Сейчас переоденусь в своё и…
– Нет, – протестующе вскинул руку молодой вампир. – Это платье оставьте себе, оно вам очень к лицу! И вам, Моцарт, пожалуй, стоило бы во что-то переодеться. Чёрный прикид, сапоги и плащ, конечно, дьявольски сексуальны и наверняка сводят с ума кучу женщин, но сейчас август, на улице плюс тридцать. Вы просто сваритесь вкрутую. Может, не весь, но то, что варят, точно сварите!
Я пропустил мимо ушей нахальное подхихикивание черногорской нахалки, чьему упоительному оптимизму и кошачьей способности мгновенно приспосабливаться к любой среде обитания втайне завидовал, благодушно поклонился и прошёл в комнату Вика. Деловитая Сильвия меж тем без разрешения паковала в дорожную сумку остатки нашего завтрака. Загипнотизированная Рита сидела, сложив ручки на коленях и мечтательно покачиваясь из стороны в сторону. Вампиры делают с людьми что хотят…
– Слушай, а ведь у меня реально ничего на тебя нет. Ты слишком здоровый, качаешься?
В отсутствие третьих лиц мы, естественно, переходили на «ты».
– Ага, цепляюсь хвостом за ветку и качаюсь, пока не надоест, – в тон ответил я, пытаясь натянуть хотя бы его спортивные штаны. Увы, толстых вампиров практически не бывает, у них иной метаболизм. Одежда Вика, довольно модная и дорогая, была на мужчину размера S. В то время как я, самый щуплый из ангелов Девятого Легиона, носил только в плечах, видимо, XL, а по талии так вообще не меньше тридцать четвертого.
– Пожалуй, единственное, во что ты точно втиснешься, это гавайские пляжные шорты, вот, меряй! Да не бойся, ничего не подцепишь, они стираные…
Я подождал, пока он отвернётся под моим напряжённым взглядом, и, сняв короткие исподние штаны с белыми кружевами (ангельская мода!), кое-как, едва ли не с треском, уместился в предложенные шорты.
– Супер! Моцарт, ты просто секси-бой, тебе не говорили?
– Заткнись.
– Один поцелуй, и заткнусь навеки.
Я показал кулак.
– Ладно, ладно, уже и помечтать нельзя?! Вот с верхом проблемы… Знаешь, что могу предложить? Вешай себе полотенце на шею и иди нагло, ни на кого не оборачивайся, типа на пляж, и всё! В двух кварталах отсюда будет торговый центр, там подберёшь что-нибудь более цивильное.
– Согласен.
– А у тебя и выбора особого нет, – фыркнул он, ещё раз осмотрел меня и завистливо вздохнул: – Да, бицепсы у вашего брата, конечно, хоть сейчас на кубок по бодибилдингу. И ведь, зуб даю, никакой химии?! У нас всё иначе… Сила есть, но мышцы сохнут, как у стариков. Как с наличными?
Я порылся в карманах своего плаща и вытащил несколько серебряных монет. Вик с понтом знатока изучил серебряные динары и с ходу предложил:
– По сто баксов за каждую? И не торгуйся! Я сам загоню их по двести евро, но у меня на руках сейчас всё равно налички больше нет, а ты по нумизматам бегать забодаешься. Идёт?