Мода на умных жен
Шрифт:
Потом Алена узнала, что западноевропейская коллекция музея не отстает от русской. Она «дает представление об основных художественных школах Европы на различных этапах их существования – от эпохи Возрождения до конца XIX века. Коллекция включает работы известных мастеров этих школ: итальянской – Д.М. Креспи, Б. Белотто, французской – Ж.Ф. Милле, Л.А.Г. Буше, немецкой – Л. Кранаха Старшего, голландской и фламандской – Я. Викторса, Д. Тенирса Младшего, Я. Йорданса и др. Большую значимость имеют также высокохудожественные образцы европейской гравюры XVII—XVIII веков».
О да, звучало сообщение вполне гордо, а какие красивые полотна были представлены на сайте! Ну кому, какому вандалу может прийти
А может быть, вандализм распространяется на вовсе уж громкие имена? Здесь есть «Мужичок из робких» Репина, «Туманное утро» Шишкина, «Буря на море» Айвазовского, «Гадающая Светлана» Брюллова, «Девочка с гармоникой» Венецианова. Есть и Маковский, и оба Васнецова, и замечательной красоты Кустодиев – «Русская Венера», «Купчиха, пьющая чай», и все такое прочее…
Конечно, объектом всяких злодеев и современных геростратов становятся произведения великие и древние. Чем древней, тем лучше. Это аксиома. Вот, пожалуйста, есть и здесь такие. Бернардо Беллото «Площадь Навона в Риме», написано в 1767—1770 годах. Джузеппе Мария Креспи «Юноша с лютней», около 1700-го. Это юноша?! Ну, Джузеппе Марии Креспи было, конечно, виднее… Так, Луи Андре Габриель Буше «Портрет мальчика»… Нет, это не тот Буше, феерически знаменитый Франсуа Буше, чья живопись всегда напоминала Алене розовый куст, покрытый цветами и сбрызнутый утренней росой, но все равно – 1803 год, и картинка ничего себе… О, вот истинное сокровище – Лукас Кранах Старший «Лукреция»! Лукреция Борджа, надо полагать, с ее скандальной славой? Ну и дата очень впечатляющая – 1535 год…
В принципе сайт музея можно смотреть до бесконечности, и предположения строить, и Пьяцоллу слушать… Бог ты мой, ну какая же красота вот эта мелодия из музыки к фильму «Анри IV», какой божественно-переменчивый ритм…
– Есть здесь кто-нибудь? – послышался вдруг голос – отнюдь не Анри IV!
Алена от неожиданности закрыла сайт со скандально знаменитой Лукрецией. Батюшки, да она ведь, заслушавшись и засмотревшись, начисто забыла, что у нее в гостях, так сказать, на постое находится Алексей, жених ее богоданный, вернее, Львом Ивановичем Муравьевым данный, а еще точнее – им навязанный! Очнулся и, конечно, понять не может, куда попал.
– Алексей, идите сюда! – позвала Алена, отключаясь от Интернета и выбираясь из-за стола.
– Алена? – Он появился в дверях с помятой щекой и натурально вытаращенными глазами. – Что это значит, скажите? Я уже готов был восклицать, подобно какой-нибудь невинной девице, очнувшейся в гнусном притоне: «Где я?!»
Алена так обиделась на «гнусный притон», что на время лишилась дара речи.
Нет, в самом деле, наглость какая! Возишься с ним, платишь баснословные деньги за его банкет, на котором сама съела всего несколько ломтиков мороженой форели (строганина называется) и жареной телятины да выпила немножко «Твиши», отвозишь его потом на сквалыжном джипе (опять за собственные денежки), укладываешь на свою кровать в своей любимой, красивой, уютной спальне… А в благодарность получаешь только оскорбление!
Ну
– Вообще-то я не спал, – сообщил Алексей, с явным любопытством озирая многочисленные картины, которыми была увешана комнаты Алены.
Конечно, у нее были не Лукаса Кранаха Старшего работы, но замечательных нижегородских и не только нижегородских художников, тут уж можно не сомневаться! Некоторые полотна куплены «У решеток» или в художественном салоне, некоторые подарены друзьями. Хочется верить, что ни ночной, чуть подсвеченный луной Карадаг, ни сияющие на солнце лесные озера, ни вот эта марина не возбудят в Алексее нового приступа безумия… С Лукасом Кранахом оно, конечно, понятно, но все же своих любимых картин Алене тоже было жалко!
– Вернее, не совсем спал, – уточнил Алексей, с особенным вниманием разглядывая чудный вид старого Нижнего в лунном свете. Писал эту картину добрый приятель Алены, художник Леший, и она ее обожала. – Я практически все помню, что происходило. Как рвался из машины, как вы выскочили, потом какой-то мужчина меня тащил, мы куда-то ехали, потом меня по лестнице волокли… Я был в таком ступоре, что все воспринимал как бы отдельно от себя, будто все не со мной происходило. А кто был тот человек?
– Да частник какой-то, желавший подработать, – не вдаваясь в подробности, ответила Алена. – Да Бог с ним, главное, что он вовремя появился и помог мне. Другое гораздо важнее. Я в первый раз («Надеюсь, и в последний!» – добавила она мысленно) видела припадок вашего безумия. Если честно, я как-то не столь серьезно ваши рассказы воспринимала, а ведь ситуация и впрямь… тревожная, назовем это так. Знаете, Алексей, мне кажется, вы свое… ммм… нездоровье недооцениваете. Нам, дилетантам, с этим не справиться. Это не преступление, это болезнь! Главное, совершенно непонятно, откуда что взялось, почему вас вдруг так повело!
Алексей резко отвернулся от картины.
– Не преступление, а болезнь? – повторил он хрипло. – Вы хотите сказать, что я в самом деле сумасшедший? Ну так нет, нет, понимаете?! То есть само собой разумеется, что ни один псих в своем безумии не признается, и все же… Неужели вы не видите отчетливой связи причины и следствия? Я Муравьеву говорил сразу, что меня кто-то опаивает или подсыпает что-то, клялся, что здесь какие-то темные дела творятся. И вот – совершенно очевидно: мы сидим в ресторане, пьем и едим, а после этого на меня накатило! Ответ один.
– Один? – подняла брови Алена. – И какой же?
– Да что вы дурочку-то из себя строите?! – взъярился Алексей. – Будто не понимаете ничего!
– Не понимаю. Если на вас накатило, как вы изволили выразиться, почему не накатило на меня? Мы весь вечер провели вместе, ели и пили практически одно и то же…
– Не одно и то же, – быстро возразил Алексей. – У вас на закуску была, помнится мне, строганина и салат «Цезарь», а мы все трое ели жареные баклажаны и эту, как ее, курицу с грецкими орехами и авокадо.
– В самом деле, – кивнула Алена. – Тогда что получается, я вас опоила или окормила отравой какой-то? Но почему она подействовала только на вас, а не на ваших детей?
– Откуда вы знаете, – едко усмехнулся Алексей, – может быть, Галя с Ванькой тоже бились в припадках? Да нет, глупости, дурацкая шутка, на самом деле я вас не подозреваю ни в чем, потому что вся эта гадость со мной началась задолго до вашего появления в моей жизни. Скорей уж я буду ресторанного повара подозревать, который нам еду готовил.