Модель грядущего
Шрифт:
Переходя с аллеи на аллею, по которым нет-нет да проезжал автомобиль (не могли ньюйоркцы без этого обойтись!), Анисимов все более углублялся в лесную чащу. Вероятно, когда-то весь остров Манхеттен выглядел так. Скалы с растущими на них деревьями, озера, плескавшиеся у их подножий.
– Сигарету, сэр, только сигарету!
– послышался сзади голос.
Анисимов оглянулся и увидел обоих своих преследователей. У них был просящий, совсем не грозный вид.
– К сожалению, джентльмены, я не курю, - сказал
– Тогда, сэр, придется вам заменить сигарету бумажником.
На Анисимова уставились два дула револьверов. Деревья бросали густую тень. Пробивающийся свет фонаря позволял лишь с трудом различить лица грабителей.
– Поторапливайтесь, сэр, мы на работе. Время - деньги, как здесь принято считать, - проговорил на плохом английском языке чем-то знакомый Анисимову голос.
– Не затрудняйтесь доставать бумажник из пиджака, скидывайте вместе с бумажником, - сказал второй грабитель, - и поторопитесь снять ботинки. По Централь-парку приятнее пройтись босиком.
Револьверы угрожающе смотрели Анисимову в лицо. Он покорно снял пиджак со своих широких плеч и нагнулся расшнуровать ботинки.
Ноги тощего гангстера оказались как раз перед ним. Понадобилась доля секунды, чтобы с силой дернуть за них, гангстер полетел навзничь. Анисимов прыгнул на толстяка и нанес ему разящий удар ребром ладони по шее. Тот беззвучно свалился на песок аллеи.
Анисимов выпрямился, взял у лежавшего бандита свой пиджак и неторопливо надел .его, предварительно подняв выроненный грабителем револьвер, подумав, что прадед был бы доволен им.
Второй бандит вскочил на ноги и закричал по-испански:
– Святая мадонна! Это же вы, сеньор, тот, кому вся моя семья благодарна по гроб жизни за щедрое благодеяние, оказанное нашей родине. Добрый седой великан!
Говоря это, гангстер прятал свой револьвер в карман.
– Клянусь святой девой, у меня никогда не поднялась бы на вас рука. К тому же вы пожилой человек, сеньор, не говоря уже о том, что добрый, хотя и сытый.
Анисимов вгляделся и узнал того самого безработного латиноамериканца, голодающую семью которого он когда-то накормил искусственной пищей.
– Да, сеньор, это я. Вы меня тоже узнали? Как мы вас тогда благодарили! Надеюсь, вы не убили Мигуэля?
– продолжал тот.
– Надеюсь. Он придет в себя минуты через три.
– Как мне вымолить у вас прощение? Мы приехали сюда на заработки. Ну, вы понимаете, на какие. Дома на работу не осталось никаких надежд. Сеньор, если бы мы отняли у вас деньги, то поверьте, как бы мы в них ни нуждались, мы отдали бы их вам обратно, как только я узнал бы вас.
– Что? Плохо дело?
– Очень плохо, сеньор. Ты слышишь, Мигуэль? Это же тот самый сеньор, способный накормить толпу пятью хлебцами.
Мигуэль с трудом поднялся на четвереньки и снизу
– Ну как?
– спросил его Анисимов.
– Вы не выступали на ринге?
– спросил тот.
– Кетч?
– Только в юности. Тогда не знали кетча.
– Мы проводим вас, сеньор, чтобы никто не напал на вас.
– Нет, спасибо, я подышу тут воздухом, а вы оба проваливайте. Хотя подождите. Вот вам каждому по десять долларов. И узнайте про Город Надежды. Может быть, его станут строить.
– Ах, если бы была хоть какая-нибудь надежда!
– вздохнул один и вслед за ним другой, вертя в руках десятидолларовые бумажки и словно не веря глазам.
Анисимов зашагал прочь. Потом остановился и бросил назад отобранный револьвер.
"Не надо нарушать конституции чужой страны", - с улыбкой подумал он.
Конец первой части
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ЛЕДОВЫЙ ПОХОД
Вел тебя сквозь тоску,
Сквозь разлуку и тьму
Алый парус Надежды,
Алый парус Надежды!
Людмила Щипахина
Глава первая
ГОРА И МАГОМЕТ
После возвращения академика Николая Алексеевича Анисимова из Нью-Йорка Аэлита однажды постучала к нему в кабинет. Только эту комнату он оставил за собой до отъезда в Антарктическую строительную экспедицию, решение о которой ему удалось провести на Ассамблее ООН. Остальную часть квартиры он предоставил под благовидным предлогом "ее охраны" Аэлите. Она долго не соглашалась, но уступила. И Анисимов облегченно вздохнул, полагая, что после его отъезда всеисцеляющий лекарь - время - поможет Аэлите устроить свою судьбу. Но как мало знал он женщин и как наивно думал, что Аэлита так просто сложит оружие!
А она, застенчивая, робкая, вошла в его кабинет, где царили книги и скульптуры (Анисимов любовно собирал их, допуская сюда лишь самые удачные собственные творения), и остановилась около кабинетных часов - модели Спасской башни Кремля. Они мерно тикали в такт раскачиванию маятника, неизмеримо медленнее, чем забилось сердце у Николая Алексеевича.
– Вы скоро уедете, Николай Алексеевич, а я...
– А вы?
– поднял брови Анисимов.
– А мне придется напомнить вам о месте своего рождения.
– О Марсе хотите рассказать?
– Да, о том острове, который Кренкель в шутку назвал Марсом. А меня отец совсем не в шутку - Аэлитой.
– Так что же этот остров?
– Я должна была погибнуть на нем, когда зимой мы остались без топлива. Помните, я вам в Терсколе рассказывала.
– Как же! Ваш отец придумал какое-то утепляющее устройство и спас вас.
– Это был ветряк. Представьте себе большую вертикальную трубу, сделанную в сечении в виде латинской буквы S. Откуда бы ни дул ветер, она вращается.