Модель грядущего
Шрифт:
Если человек балансирует в нетрезвом виде на краю обрыва, то может и сорваться. А когда беднягу по-волчьи еще и толкнут в бок, то нетрудно представить, каков его спуск по обрыву на дно оврага, а то и каньона. Так и случилось с Мигуэлем Мурильо. Он был цепок, хватался за все камни и выступы и, несмотря на ушибы, все-таки встал на ноги, отряхнул свой еще элегантный костюм и хотел снова карабкаться наверх. Но... крутыми оказались склоны у оврага дела. Элегантный костюм скоро превратился в отрепья, модные ботинки разлезлись, предназначенные лишь для паркетных полов и автомобильных ковриков,
Очнулся он у хлипкого ящика, заменяющего стол, окруженный чавкающими чумазыми ребятишками, на которых покрикивали Мария и Педро. Они-то и накормили Мигуэля поразительными яствами, о которых он и понятия не имел, пока был богат. Какой-то дуралей-волшебник задарма снабдил их небывалой едой, сразу по достоинству оцененной бывшим бизнесменом Мигуэлем Мурильо!
Так началась дружба Мигуэля и Педро, дружба двух бедолаг, один из которых всегда обретался на дне "оврага жизни", а другой лишь недавно свалился в него. Но обоим одинаково редко перепадали случайная работенка или иной способ добыть денег. Тогда-то Мигуэль и подбил Педро отправиться в Нью-Йорк на "заработки". Два пистолета были единственным наследием былой благопристойной жизни Мигуэля Мурильо, с которыми он ни за что не хотел расставаться.
А потом две бумажки по десять долларов, бесплатный совет джентльмена, который не дал себя ограбить и сказал о Городе Надежды, и, наконец, вербовочный пункт "Антарктической строительной экспедиции ООН".
Пока этот дурак Педро, подставив собственную спину взбесившимся на айсберге трубам, отлеживался в судовом лазарете, Мигуэль Мурильо не дремал. После спуска надо было вновь подняться.
Он представился толстому немцу-инженеру как бывший владелец технической конторы, и это освободило его от черной работы. Немцу требовались понимающие в технике люди.
И когда перед испытанием водородных элементов Мигуэлю Мурильо удалось одному побыть в Храме Энергии, он хорошо знал, что ему надлежит делать. Правда, времени было мало...
Когда, подготовив все к приходу шефа, он вышел навстречу Шульцу, то заметил девушку в куртке и брюках. Она вполне могла бы сойти за латиноамериканку, черноглазая, черноволосая, с гордо посаженной головой и заносчивым взглядом. С такой можно бы съездить хоть на Гавайские острова, если, разумеется, все закончится, как задумано, и Мигуэль снова "пойдет в гору".
Но потом произошло нечто ужасное. Он вошел следом за Шульцем и вдруг...
– Командор! Шульц!
– отчаянно закричала Тамара.
Спартак уже вскочил на ноги и ринулся к месту катастрофы.
– Вы ранены, сеньорита? Помочь? О, пресвятая дева!
– склонился кто-то над Тамарой. С его помощью она поднялась.
Из
На снегу лежал Шульц с запрокинутой головой. Черная борода торчала вверх. Остап вытащил второго пострадавшего.
– Жив! Жив мой Мигуэль! Да поможет ему пресвятая дева!
– запричитал Педро.
– Почему не несут командора?
– прошептала Тамара и взглянула в сторону вертолета.
Она думала, что увидит его обломки, но машина стояла на снегу лишь чуть покосившись, так, что одна лопасть горизонтального винта зарылась в снег.
От вертолета крупными шагами двигалась громоздкая фигура командора, одетого в меха.
– Кислороду!
– еще издали скомандовал Анисимов.
– Нацедить из резервуара. И маску противогаза с электроподогревом сюда! Живо. Спартак - за шлемом, Остап - за кислородом!
– Есть, командор!
– отозвался Остап.
– Без холостого хода - мигом!
Анисимов был жив, и невредим! Тамара заплакала от радости.
– А ну!
– прикрикнул на нее Анисимов.
– Как твоя бабка под обстрелом раненых выносила? Припомни!
Тамара устыдилась слабости и склонилась над Шульцем. Кровь хлестала из горнолыжного ботинка. Она сняла его, потом сделала из пояса Шульца жгут и перетянула поврежденную ногу.
В ледяном разрушенном здании нечему было гореть. Остап проник туда и вернулся с маской, наполненной жидким кислородом. Спартак появился с противогазом.
Тамара надела на бородатую голову маску противогаза, хобот которого и дыхательный фильтр обогревались нагретыми электрическими проводами. Остап поднес к фильтру каску, где с поверхности испарялся кислород. И Шульц пришел в себя.
А рядом стонал Мигуэль:
– Рука моя, рука. Спасите мою руку!
– Теперь все зависит от того, как скоро мы доставим их в лазарет, сказал командор.
– Вертолет?
– спросил Спартак.
– Поврежден, не взлетит. Другой в ремонте.
– Как же тогда?
– в отчаянии спросила Тамара.
– Есть способ, - отрубил Анисимов.
– А ну-ка! Подать мне горные лыжи Шульца. И второй ботинок с него снимите. Первый я уже примерил.
– Что вы задумали?
– ужаснулась Тамара.
– Горнолыжный спорт - моя стихия, - усмехнулся академик.
– А пострадавшие?
– Шульца возьму себе на плечи. Было время - бычков таскал.
– Ну нет! :- запротестовал Спартак.
– Я помоложе. И горные лыжи у меня есть.
– Тогда бери второго.
– О, пресвятая дева! Он же еще и хочет спасти Мигуэля!..
Анисимов действовал быстро и решительно. Поменялся с Шульцем обувью и стал надевать его горные лыжи. Остап притащил лыжи с ботинками Спартаку.
Анисимову привязали на спину "рюкзак" со стонущим Мигуэлем Мурильо. На могучие плечи Спартака взгромоздили повергнутого чернобородого великана.
Тамара, затаив дыхание, смотрела на готовящихся к спуску лыжников. Ей было даже страшно подумать, что с огромной высоты, откуда стоящий в бухте ледокол казался игрушечным корабликом, можно спуститься.