Модель грядущего
Шрифт:
Потом впереди появилось темное тело, на мгновение погасившее солнце.
– Солнечное микрозатмение, - усмехнулся Федор Иванович.
– Это наша ракета вперед пошла и закрыла нам на миг солнце. Мы уже притормаживаем.
Аэлита и сама почувствовала это. Ее снова вдавило в спинку повернувшегося назад кресла.
Она пожалела, что не видит неба. Вот космонавт, тот оставил свое кресло в прежнем положении, привычно перенося перегрузку торможения. Ему помогали ремни безопасности, вроде автомобильных. Ей хотелось
Потом все прошло. Аэлита открыла глаза и увидела перед собой не черное, а темно-фиолетовое небо с солнцем, но уже без звезд.
– Идем в планирующем спуске, - пояснил Федор Иванович.
– Пока полная автоматика. Я на положении безработного. Вы вполне могли бы и без меня полететь,
– А сесть на палубу ледокола?
– напомнила Аэлита.
– Вы обещали.
– Разве что!
– рассмеялся космонавт.
– Водительские права я все-таки захватил. Вертолетные. А то, говорят, академик там серьезный.
И они рассмеялись.
Аэлиту захватило новое зрелище, уже не небо - оно стало привычным, земным, - а сама Земля. Горизонт поднялся непостижимо высоко. Так бывает, когда смотришь на море с горы. Оно словно вздымается у горизонта на заоблачную высоту. Так же и сейчас! Они летели над морем, вернее, над вогнутым океаном. Впереди на высоком, как края чаши, горизонте белело пятно.
– Антарктида, - пояснил космонавт.
– Если бы у меня даже не было никакого дела, я все равно полетела бы с вами, - призналась Аэлита.
Космонавт усмехнулся:
– Храбрый не тот, кто страха не знает, - это вроде нездоровья. Страх ведь как боль - сигнал организма, запрограммированный самосохранением. Мужественный страданье переживет. Отважный страх пересилит.
Потом над головой зажужжал выдвинутый горизонтальный винт. В надвинувшемся ночном небе внезапно рассыпались звезды.
Космонавт вел аппарат по радиопеленгу и вышел точно на бухту, в которой сверху в лунном свете едва различим был крохотный кораблик - гигантский ледокол "Ильич".
Сердце у Аэлиты заторопилось, словно она уже бежала. Сейчас увидит Николая Алексеевича. Как он примет ее? Во всяком случае, назад не отправит. Не на чем! И Аэлита рассмеялась.
– Вот это уже хорошо!
– одобрил космонавт.
Это был мастер высшего класса. Он посадил вертолет, если не на палубу ледокола, занятую судовыми, поставленными, видимо, в ремонт вертолетами без горизонтальных винтов, то на лед бухты недалеко от корабля, у подножия вмерзшего в лед айсберга.
По трапу сбегали какие-то люди в меховых куртках с капюшонами. Прожектор с ледокола слепил. Не разобрать кто...
– Ну что ж, выходить тем же макаром будем, - сказал Федор Иванович, включая механизм поднятия лобового стекла.
Морозный
Федор Иванович помог ей выбраться из кабины.
Через минуту они уже притопывали на снегу. Космонавт взял ее чемодан, Аэлита сжимала в руке сумочку, обыкновенную дамскую сумочку, с какой ходила по московским улицам, в которой хранился сигнал бедствия, письмо академику от парткома его института. В другой - узелок с домашним пирогом. Пальцы в перчатках мерзли.
Но где же академик? В толпе бегущих нет его крупной фигуры.
– Э! Да тут и мальчик есть, - заметил космонавт.
– Братишка?
– Папа!
– закричала Аэлита, бросаясь навстречу Алексею Николаевичу.
Но, рассмотрев в свете прожектора выражение его строго-печального лица, она с размаху остановилась.
– Что случилось?
– через силу произнесла она.
– Мужайся, девочка, - задыхаясь от бега, сказал Алексей Николаевич.
– Я знал, что ты летишь. Остановить не успел.
– Что случилось?
– прошептала Аэлита.
– Понимаешь. Возник технический спор: обвалится ледяной свод в Большом Гроте или нет. Академик разумно решил моделировать сооружение. Все последнее время протаивался Малый Грот с тем же соотношением пролета и толщины свода.
– И что же, что же?
– крикнула Аэлита хриплым, но вернувшимся к ней голосом.
Одновременно она увидела грузную фигуру человека, отставшего от спешащих к вертолету людей. Вот он, академик! А она уже невесть что подумала. Паникерша! И Аэлита облегченно вздохнула.
– Это Вальтер Шульц, - словно прочел ее мысли отец.
– А Николай Алексеевич, он там - в Малом Гроте. Их завалило льдом. Свод рухнул... И они там...
Ноги подкосились у Аэлиты, и, если бы не поддержавший ее космонавт, она упала бы в снег.
Прихрамывая, подошел Вальтер Шульц.
– Будет возможным для вас сейчас же взлететь, товарищ пилот? обратился он к космонавту.
– Скорее, как только можно есть!
– Могу. Куда?
– Туда, где есть провалившийся свод, - ответил Шульц.
– Мужайтесь, моя госпожа, извините, - по-японски произнес невысокий полярник в комбинезоне. И добавил по-русски: - Мы полетим на вашей машине и, быть может, снова окажем совместную помощь пострадавшим.
Аэлита с трудом поняла, что это японский доктор Танага. Ах, да! Его взял с собой Николай Алексеевич.
– Выгружайте часть ящиков на лед, - командовал космонавт.
– Садитесь в машину на их место.
– И я тоже, - решительно заявила Аэлита.
– Со мной, - прозвучал знакомый низкий голос. Аэлита едва узнала Тамару, так осунулось ее лицо, таким лихорадочным блеском горели ее глаза.