Модель и кутюрье
Шрифт:
Он видел, что с каждым его словом в глазах Софи загораются искорки, и свет этих искорок дарил ему блаженное, ни с чем не сравнимое чувство. Ему хотелось прямо сейчас рассказать ей обо всем, что с ее появлением навеки поселилось в его душе, поделиться с ней всеми своими задумками, посвятить во все планы.
И он говорил и говорил, а она слушала, ловя каждое его слово.
Но в какой-то момент выражение ее лица резко изменилось — сделалось растерянным и испуганным.
— В чем дело? — мгновенно уловив в ней перемену, спросил
— Я вдруг подумала, — пробормотала Софи, — а с кем же будет оставаться Боб, когда я буду уезжать… Постоянно отвозить его к родителям я не смогу: у мамы уроки, концерты, папа очень много работает. Дороти вообще никогда дома не застать…
Филип улыбнулся.
— Я знаю, как решить твою проблему.
— Правда? — Софи оживилась.
— Правда. Но для этого тебе придется принять одно мое предложение.
— Какое? — Она нетерпеливо поерзала на стуле и провела рукой по голове задремавшего у нее на коленях щенка.
Филип ответил не сразу. Прежде глубоко вздохнул и как-то странно всмотрелся в глаза Софи, словно собирался предложить ей нечто жизненно важное.
— Выходи за меня замуж, — произнес он после продолжительной паузы.
От неожиданности Софи рассмеялась.
— Ты что, шутишь?
Лицо Филипа побледнело и стало таким серьезным, каким она еще ни разу его не видела.
— Нет, я не шучу, — ответил он. — Это предложение — самое тщательно продуманное из всех, что я когда-либо кому-либо делал. И я мечтаю, что ты ответишь на него согласием. — Впервые за много лет Филип почувствовал нечто вроде юношеской робости и опустил глаза. — Я не тороплю тебя. Если не можешь дать ответ сейчас, подумай.
Софи долго молчала, потом вдруг тихо засмеялась, и Филип вскинул голову.
— Я ничего не понимаю, — сказала она. — Каким образом Бобби связан с твоим предложением?
Вассон улыбнулся, и его напряженное лицо вмиг расслабилось.
— Если ты согласишься стать моей женой и жить со мной, мы купим дом с огромным садом и наймем человека, который будет за ним следить. Он же в наше отсутствие будет ухаживать за Бобом. Все очень просто.
Софи опять рассмеялась, потом вдруг вновь притихла, наклонив голову и уставившись на щенка.
Филип смотрел на нее и с ужасом думал о том, что мог навеки ее потерять. В эти мгновения он точно знал, что безумно любит это неземное создание и что никогда уже не почувствует ничего подобного ни к одной другой женщине на свете.
— Я люблю тебя, детка, — само собой слетело с его губ.
Софи медленно подняла голову, повернулась и посмотрела на него так, будто услышала что-то сверхъестественное.
— Я люблю тебя, — повторил Филип твердо. — Люблю настолько, что уже не представляю, как жил до нашей встречи: чем дышал, откуда черпал вдохновение, в чем находил силы.
— Это правда? — просила Софи в ошеломлении.
— Конечно, правда, — ответил он, сдвигая брови. — Ты что, в чем-то сомневаешься?
Софи,
— В чем же тогда дело? — требовательно спросил Филип, начиная всерьез тревожиться. — Ты не питаешь ко мне ответных чувств? Находишь меня просто приятным парнем, с которым согласна работать и не прочь иногда провести свободное время, не более того? Так?
— Нет, — ответила Софи со вздохом.
— Прошу, не мучь меня! — взмолился Филип полушепотом.
Софи смущенно хихикнула.
— Даже не знаю, рассказывать ли тебе об этом… Ты не поверишь или решишь, что я полная дурочка, что любить меня не стоит, — пробормотала она.
— Этого никогда не случится, — заверил ее Филип.
Софи опять вздохнула и потупилась.
— Ладно, расскажу. Видишь ли, в некотором смысле… Вернее, даже в прямом смысле своим приходом в мир моды я обязана тебе.
— Что? — Филип недоверчиво усмехнулся.
Софи метнула в него быстрый укоризненный взгляд.
— Если будешь смеяться, я сейчас же замолчу.
— Хорошо-хорошо, — торопливо произнес он. — Больше не буду.
— Дело в том, что в одно чудесное летнее утро — мне было тогда всего четырнадцать лет — я увидела тебя по телевизору и… И со мной произошло нечто странное, моя жизнь резко переменилась.
Она перевела дух и продолжила говорить, более торопливо и смущенно:
— Я стала часто думать о тебе, читать все, что писали о тебе в газетах, смотреть все передачи, в которых ты мог мелькнуть. Через два года я решила, что непременно заживу когда-нибудь той же жизнью, которой живешь ты, и загорелась желанием стать манекенщицей. В шестнадцать лет на подиум меня ни в какую не пустили бы родители, поэтому я дотерпела до восемнадцати и, лишь проучившись несколько месяцев в колледже, заявила им о своем намерении.
Филип слушал и не верил своим ушам. Рассказ Софи походил на выдумку, прекрасную фантазию, казался чересчур чудесным, чтобы быть правдой. Тем не менее, ему ясно представлялась юная Софи — чистая и свежая, как весенний цветок, — и от осознания того, что уже тогда она знала о его существовании и интересовалась его жизнью, он чувствовал себя бесконечно счастливым.
— Победив на конкурсе красоты, я поступила в Школу модельного мастерства, — продолжала Софи. — Какое-то время поучилась и начала работать.
Она помолчала, очевидно прикидывая, о чем еще рассказать. Филип чувствовал, что пока не должен ничего говорить, и молча любовался ею, с упоением еще и еще раз прокручивая в голове только что услышанное.
Что все это значит? — думал он, боясь поверить в очевидное. Что ей нравятся мои модели? Что я был для нее полудетской влюбленностью и теперь, общаясь со мной, она с удовольствием вспоминает о тех далеких днях? Или… Нет, это было бы слишком здорово…