МоделBiblos. Модельный бизнес по-русски
Шрифт:
Еще в молодости Классик был занесен в анналы отечественной моды как наиболее яркий представитель советской школы текстильного дизайна, использующий в своем творчестве как веками складывающиеся подходы к конструированию одежды, так и авангардные течения, нет-нет да и прорывавшиеся сквозь железный занавес к нам как глоток свежего воздуха. Быстро включающийся в общественную работу, яркой внешности и неординарных суждений, высказываемых без стеснения, Классик (тогда еще просто Женя) попал в поле зрения кремлевской элиты и быстро стал придворным портным. В этом звании не было ни грамма пренебрежения. Мало того, любой мало-мальски соображающий индивидуум мечтал бы оказаться на его месте. Были и придворные поэты, и целители, и летописцы, и режиссеры. Власть обласкивала тех, кого можно было сделать управляемым, выставить как свидетельство своей терпимости к инакомыслящим, к оппозиционному, а подчас и просто независимому мнению о быте и умонастроениях, царящих в ней самой, власти, а также в умах копошащихся у подножия пирамиды. То, что эти миллионы зомбировались с помощью ангажированных государством телевидения,
Классик не поддался на уговоры стать информатором КГБ, отмел набивающихся в друзья и покровители, не стал плясать под общепринятую мелодию властной дудки.
Судьба, к счастью, не слишком долго проверяла его несгибаемость. Достаточно было, что он не сдался, как тысячи деятелей культуры и искусства того времени, не встал в общий ряд голосующих за «светлое» будущее, построенное на травле единиц, способных это будущее приблизить. Классик не подчинился насаждаемому общественному мнению, но и не протестовал против бессмысленности происходящего, не высовывался особо, но и не отсиживался, когда рядом власть подло наносила удар. Пытался сделать все от него зависящее, чтобы, используя свои связи и влияние на сильных мира сего, смягчить этот удар и облегчить участь попавших под каток государственной машины. Когда во время примерки кто-нибудь из хозяев жизни и страны благостно расслаблялся, он, рискуя попасть в немилость, выбирал момент и, закусив булавки полными холеными губами, цедил сквозь игольчатый заслон:
– Леконтин Инныч, тут однокурсник мой бывший сморозил чушь… в немилости теперь… нигде не жмет? а то ослаблю… нет ли возможности какой… проверить… степень его провинности? может, и простить можно дурака-то?..
– Поглядиммм, – жевало полусонно обшиваемое божество, которое назавтра снова будет вершить судьбы государства и всех его подданных.
А Классик невинно щурил лучистые глаза.
Вот к такому человеку в ближайшее окружение и попал Принц. Надо ли говорить, что вскоре он был замечен Классиком на одной из репетиций, когда тот обходил свои владения – специально построенный и переданный в его полное управление трехэтажный особняк, включавший в себя помимо оснащенных по последнему слову техники пошивочных цехов, примерочных и гардеробных демонстрационный зал. О зале надо сказать особо. Его оборудование и отделку Классик взял на себя. Поездив по зарубежным командировкам, он высмотрел различные подходы к демонстрации коллекций у разных модельеров мира. Лучшее отбиралось и обобщалось для использования в своей епархии, то, что казалось Жене-Классику недостойным внимания, высмеивалось как буржуазные пороки. Задник подиума обтянули черным бархатом, кресла – красным. Сам подиум блистал ледяной свежестью как отполированный северным ветром торос где-нибудь близ полюса. Здесь два раза в год (на день рождения Классика и под Новый год) проходили показы новых коллекций. Иногда зал сдавали в аренду компаниям, желающим представить свою продукцию. Их было не так много, и Классик лично отсматривал коллекции, прежде чем разрешить показ, дабы не поддержать ненароком конкурентов. Конкурентов на самом деле на тот момент у него не было.
Лисов тряхнул головой, сбрасывая наваждение воспоминаний. Сам он был просто сообразительный малый, увлекшийся после окончания МАИ идеями МЖК и сделавший неплохую карьеру в этом модном движении конца восьмидесятых годов. Делали свой нехитрый бизнес, спекулируя квартирным вопросом, разведывали входы в кабинеты к чиновникам разных уровней. Затем Лисов волею судьбы попал в модный бизнес того времени. Еще вчера он тоже крутился в окружении Классика и вместе с Принцем учил уму-разуму молоденьких несмышленышей, которых за ручку приводили мамки в обласканную прессой и властью обитель Высокой моды. Доморощенной, однобокой, где-то даже провинциальной, как и сам Классик, нелепый в своих сюртуках и бабочках, но своей, расейской! После одного глупого инцидента, о котором он не любил распространяться, Лисову пришлось покинуть воспитавший его Дом и после недолгих скитаний очутиться в новом Доме нарождающейся звезды российской моды – Сереженьки Шаповалова, которого все звали Шапик.
Шапик пошел другим путем, нежели Классик. Начинавший на задворках модных показов как стилист по макияжу, он сумел завоевать расположение кого-то из сильных мира сего и получить достаточно большой по тем временам кредит. Закрутив в водоворот нового проекта самых разных людей и подтянув невесть откуда всплывшие связи и знакомства, Шапик уже через полгода блистательно вознесся на олимп мировой моды, стартовав с сезонными показами не где-нибудь, а в Лондоне. Чопорные англичане лучше других европейцев смогли оценить этот выпад. Италия полна своими самородками и не любит вторжения чужестранцев, претендующих на внимание, пусть и кратковременное. Париж еще был под впечатлением разгоревшейся в средствах массовой информации истерии на тему русской мафии, пытающейся заполучить новые рынки влияния после распада СССР. Лондон же, всегда отстраненно и даже по-отечески иронично поглядывающий на возню у подножия Эйфелевой башни, которая олицетворяла для него всю Европу, рискнул поставить на наглого русского, подчеркнуто проповедовавшего европейский стиль в общении и умении вести дела (за что спасибо помощнице Шапика – Марго Стелле, ставшей в одночасье не только правой его рукой, но и супругой, несмотря на явно нетрадиционную ориентацию Сереженьки) и вместе с тем сознательно акцентирующего русские мотивы, бравирующего и даже спекулирующего подчас ими в своей коллекции.
Вот такие два
Владельцы его постарались максимально приблизить идею к всемирно известному «Studio54», гремевшему на Манхэттене в семидесятые годы своими феерическими вечеринками, шумными скандалами, культовыми персонажами. В Москве американские идеи не прижились. Народ еще и клубов-то нормальных не видывал, поэтому очереди перед открытием вытягивались на несколько десятков метров у входа. Строгий фейсконтроль, зарубающий даже известных накокаиненных музыкантов, художников и поэтов с подругами – актрисами и певицами, как в оригинальном варианте, здесь не требовался. Достаточно было, напротив, создать атмосферу гламура и пригласить звезд потусоваться, чтобы о клубе сразу распространялась молва и росла его популярность. В результате очереди у входа и нездоровый ажиотаж, невозможность достать пригласительные и ощущения счастья, если удалось-таки прорваться внутрь. А что внутри? «Самая большая стойка бара в Восточной Европе», неизведанные еще и манящие «Оргазм» и «Секс на пляже», красивые девочки-хостес, набранные в московских модельных агентствах путем сложных кастингов, которые впору для выбора «Мисс Вселенной» (кстати, одна из девочек, работавшая в ту пору хостес в «Трансфере», буквально через полгода выиграла конкурс «Мисс Вселенная» – парадоксы времени). Сейчас же, днем, здесь царил прохладный полумрак, и только уборщицы натирали барную стойку, за которой будут чудодействовать ночью бармены (тоже, кстати, из моделей), и прохаживался дневной менеджер, озирая свои владения.
Лисов и Принц прошли в менеджерскую и, усевшись на вертящиеся кресла, без долгих предисловий перешли к делу. В двух словах они изложили свою идею, заключавшуюся в организации в «Трансфере» каждый понедельник модного дня с показами коллекций. Смысл был в том, что из двух представляемых в один день коллекций путем оценки аплодисментами зрителей выбирать победителя в каждой паре. Интрига, экшен, популярность, успех. Для затравки предлагалось открыть программу показом двух наиболее звездных на тот момент дизайнеров современной России. Такой остросюжетный поворот должен наверняка привлечь зрителей и других модельеров, которых еще не так много в нашей стране. Чтобы никому не было обидно, соревнование подается в несколько шутливом тоне, дабы не оскорбить творческое кредо проигравшего. Принц с горящими глазами изложил все это на одном дыхании и, резюмируя, предложил срочно изготовить пригласительные билеты, дизайн которых уже подготовлен им. Есть также и примерный список гостей, и манекенщицы, а если возникнет проблема с ведущим вечера, способным превратить действо в веселое шоу, то Принц сам готов выйти на сцену: фактура позволяет, язык подвешен. Закончив, Принц сфокусировал взгляд на Лисове, который на протяжении всего рассказа мерно покачивался на стуле. Его лицо не выражало оптимизма.
Лисов узнал арт-менеджера, который принимал их и, судя по всему, должен был выносить решение о том, насколько клубу «Трансфер-Экспрес» выгодно организовать на своей сцене эту программу и самое главное – сколько за это платить продюсерам Лисову и Принцу. То был известный в голубой тусовке Москвы Алексей Видгер по кличке Лесик. Самое неприятное заключалось в том, что некоторое время тому назад Лесик приезжал устраиваться на работу в Дом моды Сергея Шаповалова. Сначала они заперлись с боссом в его кабинете и даже выпили пол бутылки коньяку, подаренного Шапику кем-то из поклонников. Уборщица на следующий день восстановила картину по беспорядку в кабинете и предметам, задействованным в ходе «собеседования». Шапик явно показывал претенденту на должность пиар-менеджера Дома публикации о себе и своих коллекциях из самых разных изданий, любовно вклеенные в альбомы, составлявшиеся еще прежним пиарщиком, вызывал в кабинет штатную примерочную модель Инну, выкладывал на стол наброски с идеями на новый сезон. Но затем что-то разладилось в их беседе, и Лесик через какое-то время вылетел как ошпаренный и скрылся за вертящимися дверями Дома. Обида могла вспыхнуть по пустяку, из-за неосторожно произнесенного слова или имени, являющегося табу для одного из них, скорее всего для Шапика, который не терпел конкурентов (в лице хотя бы Классика) и терпеть не мог, когда ему перечат или высказывают несовпадающую с его собственной точку зрения.
Увидев знакомое лицо, Лисов сразу понял, что лучше не засвечивать имя Шапика, а начать предложение с другого конца, но Лесик, во-первых, уже узнал его, свидетеля своего позорного бегства, а во-вторых, Принц с места в карьер стал козырять известными именами, не замечая, как темнеет лицо Лесика и как усаживается он в кресле, выпрямляя спину. Тем не менее Принцу дали выговориться по полной, и лишь потом начался спектакль, который Лисов ждал с замиранием сердца.
– Вы такие быыыыыыыыстрые! – осуждающе протянул Лесик и с негодующим видом обернулся к сидящим за его спиной менеджерам клуба.
– Много вас ходит! – в тон ему бросил Принц, несмотря на увещевательные жесты Лисова, которому совершенно не улыбалось уйти со скандалом. Уровень менеджера определяется его умением решить вопрос, склонить чашу весов в свою пользу, несмотря на противодействие, а не тем, насколько едко он высмеивает и клеймит оппонента.
– Не понял… Вы будете меня учить, как вести политику клуба? – Лесик пошел на поводу у Принца, и теперь дело грозило обернуться скандалом.
– Вы не так поняли… – Попытка Лисова сгладить ситуацию привела только к тому, что капризные губы Лесика язвительно скривились в усмешке.