МоделBiblos. Модельный бизнес по-русски

Метревели Владислав

Маша Савичева появилась, как всегда, неожиданно. Сколько я ее знаю, она всегда выныривает как из-под земли. А знаю я Машу Савичеву с первых дней своих попыток стать лучшим скаутом России.

Петр тоже живо прореагировал на Машино «хелллоооу».

– Вы модель? – спросил он насупившись.

– Стараюсь, – улыбалась Маша.

– А я – директор агентства.

Петр пытался завладеть Машиным вниманием с помощью обычной тактики, ссылаясь на свои сильные позиции в модельной иерархии, где директор стоит выше скаута, хотя, по сути, основную работу делают скауты и агенты модели. Если агент работает на агентство, сидит в офисе и занимается трудоустройством модели, то он называется букером. Агентство тоже может называть себя агентом той или иной модели. Директор же просто администрирует процессы, обеспечивает жизнедеятельность

агентства. Его можно заменить на другого не менее толкового менеджера, а вот настоящего хорошего скаута днем с огнем не сыскать. Это от бога! Но в нашей стране, где сильна еще отрыжка коммунистических времен, руководитель часто воспринимается чуть ли не богом, а сотрудники, добывающие славу и деньги для компании, черная кость.

Маша, однако же, не велась, удивленно хмуря бровки и стреляя глазками по сторонам и на нас с Петром. Люди обтекали нашу троицу. Многие были уже в пальто, и им было не до нас. Они торопились по делам, хотя время от времени кто-то толкал явно специально, а кто-то бросал неодобрительные взгляды. Под сводами Концертного зала имени Чайковского было сумеречно, а на площади у памятника Маяковскому резвилось ноябрьское солнце.

– Маша сама скоро станет директором агентства, – пришел я на помощь девушке, явно не понимающей, как ей себя вести и как воспринимать странного провинциального человека, называющего себя директором модельного агентства.

Теперь пришла очередь Петра не понимать.

– Вот надоест мне скаутировать и фотографировать – и открою агентство. Всех за пояс заткну! – Я продолжал развивать тему и почти поверил в сказанное. А действительно, чем черт не шутит. – А Машуню поставлю директором, чтобы девок стращала и деньги зарабатывала!

– А меня букером, замерять грудь и талию, – заржал Петр, наконец-то врубившись, что мы веселимся, и поддержав игру.

– Тебя нельзя к моделям подпускать, – не выдержала Маша, – перепортишь всех!

Теперь смеялись все мы хором. Как будто были знакомы много лет, как будто не было между нами барьеров и противоречий. А они были, и в этом нам скоро предстояло убедиться. Но этот день завершался как нельзя лучше. Мы попрощались с Петром и прогулялись до сада «Эрмитаж», в запустении и унынии которого провели около часа, выбирая натуру и снимая Машу в соблазнительных позах, несмотря на то что одета она была как капуста. На самом деле эти фотографии не были нужны нам для дела, просто и я и Машка любили работать с камерой. Не считаясь с делами – конечно, если не было чего-то неотложного, – я готов был фотографировать дни напролет. Просто не мог себе этого позволить, поэтому в основном снимал новеньких для отправки по агентствам и еще – если находились платные девочки, которые мечтали стать моделями и знали, что лучше Охотника им никто не сделает первый тест.

Самое смешное, что именно на Маше Савичевой я учился наводить резкость и выставлять выдержку. Она была знакомой Паоло. Они обменялись телефонами еще в его первый приезд в Москву, встретившись в одном из агентств. Поэтому, когда он приехал и познакомился со мной, мы не могли не столкнуться в один из вечеров. К тому моменту у Маши уже не оставалось надежд, что итальяшка поможет ей уехать за границу. Маша была сантиметра на три ниже, чем требовалось. А внешние данные не позволяли ей конкурировать с теми, кто, несмотря на невысокий рост, котировался на Западе. Дело в том, что даже с ростом 170 см можно стать звездой подиума. Просто надо оказаться в нужном месте в нужное время и еще обладать каким-то невидимым необъяснимым внешним и внутренним достоинством именно тогда, когда кто-то из узкого круга способных продвинуть по карьерной лестнице может обратить на тебя внимание.

Паоло мог только показывать материал в итальянское агентство, но решений не принимал. Он мог вывезти девушку с собой по собственной инициативе, запудрив ей мозги обещаниями, но в результате ее не взяли бы в агентство, мотивируя низким ростом или еще чем-то. Рисковать Паоло не хотел, тем более что, как я понял, Маша достаточно давно уже водила его за нос. Со временем Паоло вообще куда-то пропал. Те связи и знания, которые я получил, общаясь с ним во время его приездов в Москву, дали мне возможность завязать кое-какие контакты и начать напрямую работать с некоторыми зарубежными агентствами.

Особых успехов я, правда, пока не добился, но упрямо шел к своей цели. Попутно осваивал купленную недавно камеру «CANON», пришедшую на смену моему старенькому «Зениту», становясь весьма неплохим фотографом, совершенствовал английский, пополнял базу данных региональных агентств, встречаясь с директорами на различных конкурсах.

Маша была готова продолжать съемку. Я же окончательно продрог

и отправился прямиком домой, чтобы успеть позвонить в несколько агентств, благо разница во времени с Миланом и Парижем составляла два часа, и, когда у нас народ тянулся с работы к тапочкам и телевизору, в Европе еще вовсю шли переговоры и созвоны с клиентами. По этой причине я откладывал звонки иностранцам, и еще потому, что к вечеру чувствовал какое-то воодушевление, если день был насыщен событиями и многое удалось, успелось совершить. Сегодняшний был как раз из таких. Я с удовлетворением провел переговоры с миланским «Why not» и парижским «Crystal» и завалился на диван, врубив на полную мощность «Secret messages» ELO.

Мы – самовзрывающиеся бомбочки.

Мадам

Так уж повелось, что агентство «Парус моделз» с самого начала стали называть «Салон». Салон Мадам Вонг. С какого черта Вонг? Салон-то понятно. Ирина Юрьевна, директор агентства, поставленная управлять процессами превращения юных непорочных красавиц в пресыщенных желанных самок, еще три года назад растирала целлюлит (тогда, в начале девяностых, еще, правда, и слова такого не знали!) и отложения солей в суставах жен кремлевской знати и валютных проституток. Худо-бедно было заработано достаточно денег, прикуплен домик в пригороде, обеспечен по гроб жизни отец, неожиданно овдовевший и теперь неприкаянный. Наметились перемены к лучшему и в семейной жизни. На одном из приемов, куда была приглашена Мадам (тогда еще просто Ира-массажист) следить за осанкой и разминать в туалете больную спину клиентки из числа высокопоставленных жен, ей встретился щуплый, но шармовитый дизайнер (ученик великого Классика). Одетый в ладно подогнанный костюм, разве что без лейбла D&G на подкладе, Марик сразу заслужил ее внимание отточенностью манер, изысканностью обращения, неординарностью суждений. Ира, с детства отличавшаяся боевым нравом и побеждавшая мальчишек в дворовых спорах и соревнованиях, всегда млела перед эдакой рафинированной сексуальностью, хотя по комплекции ей бы больше подошел какой-нибудь качок из таких же, как она, массажистов, который как придавит, так уж придавит! Но нет. Ее комплексы относительно своей фигуры словно бы растворялись в слащавых, текущих, как водичка горного ручейка, фразах. Ее не раздражали ни высокий голос, ни излишняя жестикуляция подобных типов. Напротив, чуть ли не потустороннее вожделение охватывало ее, когда она представляла, как они ласкают ее мускулистое тело, исследуя каждую клеточку ее накачанного живота, рук, ног… Это было больше, чем сексуальное влечение. Это было космическое или, скорее, кармическое соответствие, совпадение на уровне божественном. И в планетарном масштабе. Теперь над этой странной парочкой кто потешался, а кто и благоговел. Они очень уж дополняли друг друга. Кому-то нравились изысканные манеры Марика, кто-то одобрительно относился к жесткой, не женской хватке Мадам. Агентство было открыто ею после одного пьяного разговора. На праздновании Нового года у друзей по институту на экране телевизора мелькнули наряды Славы Зайцева на «самых изысканных женщинах России», и кто-то из гостей вдруг совершенно трезвым голосом произнес:

– А как вы думаете, мужики, если Ирину поставить руководить такими телками, сдюжит? Дрессировке поддаются? Найти таких и даже лучше, по сцене погонять, нашить платьев всяких… Можно, наверное, даже за границу вывозить…

– Скажешь тоже, Эльдар! – Ирина прыснула в кулак. – Это фифы смотри какие! К ним же на козе не подъедешь.

– Так потому я и говорю. К этим не подъедешь. А к своим, воспитанным тобою… будьте любезны!

Дальнейшее потонуло в разноречивом гомоне. Гостей было немного. Кто-то после института женился на однокурснице, кто-то вернулся после длительной загранкомандировки, кто-то уже включался в борьбу за передел собственности, основывал чековые фонды, разрабатывал тактику перехвата приватизировавшихся по всей стране предприятий. Осоловевшие от водки бывшие однокурсники наперебой предлагали свое видение поднятой Эльдаром темы. Любимчик курса, умница и выдумщик Эльдар и сегодня оказался на высоте. Какую идею подал!

– Марик вон пошьет им…

С каждой брошенной фразой компания пульсировала, словно ночное небо в момент залпа артиллерийской установки, изрыгающей к звездам десятки искусственных звездочек праздничного салюта.

– Ирка, не стушуешься? – Валера-турист чуть не хлопал ее по плечу.

Туристом его прозвали за то, что на картошке он совершал постоянные набеги на корпус, где жили девочки-студентки. Обзаведшийся внушительным животиком – первые шальные заработки дали возможность вчерашней голытьбе питаться в лучших московских кафе и ресторанах – Валера проявлял самый живой интерес к женской теме.