Модератор реальности

Абакумов Игорь

Самая тонкая стрелка на часах с трудом убила еще одну секунду.

Нет, неожиданно лечиться сейчас, пожалуй, не стоит. А вот… Слава, почти не двигая глазами, повнимательнее рассмотрел фельдшера и сделал еще одно открытие. Он по-новому видел не только себя, но и окружающих. Информацию поставляло буквально все: движения, запах, излучения всех диапазонов, звуки. Все, что исходило от человека, рисовало в мозгу Вячеслава его точную копию.

А у Федырыча больные почки. Были. Пока Слава не произнес короткую фразу. В его теперешнем состоянии она получилась настолько короткой,

что услышать ее не смогла бы даже летучая мышь. А вот почки услышали. И самое главное – послушались.

Часы над дверью отмеряли еще секунду.

Прапорщик наконец-то дотянулся иглой шприца до намеченной сто лет назад точки, и Слава всего лишь движением мысли превратил стекло в воздух. Обрадованная секундная стрелка весело побежала по кругу, а в дверь под часами ввалился Димон:

– Как он, товарищ капитан?

– Умрет, – оптимистично заметил доктор. – Лет через семьдесят. Вот сейчас заштопаю и – в госпиталь его. А то, сдается мне, у него температура повышается…

Форкин не стал интересоваться, кто это такой заботливый пришел. Форма в крови, погоны старшего сержанта – не иначе, замок потерпевшего. К операции все уже готово, и доктор с удовольствием приступил к любимому занятию.

– Не поеду в госпиталь, – неожиданно подал голос объект экзекуции, – в общаге долечусь.

Алексей не успел вразумить этого идиота. В дверях сегодня наблюдался явный аншлаг. Ввалились сразу двое. Один из них здесь уже мелькал, а потому закричал без приветствий и чайной церемонии:

– Санитарка сломана, водилы нет, Пашка побежал в автороту, он его достанет.

Второй только глянул на потерпевшего – «ух, блин!» – и обратился к Базову:

– Димон, тебя Дуб разыскивает. Рвет и мечет. Пылып прямо на плац прибежал – глаза бешеные, губищи в крови, жуть. Как настучал про тебя Дубу, тот нас бегом до общаги гнал – это в парадке-то, да в такую жару. Беги скорей, пока он других морщить не начал с разгону. В канцелярии он…

– Действительно, шли б вы все отсюда. – Форкин чуток отвлекся от своего занятия. – Дышать от вас нечем. Проваливайте, я сказал!

– Димон, загляни ко мне, как освободишься.

Оперируемый встретился глазами с другом, и тот, молча кивнув, вышел за дверь.

11.40. Понедельник, 9 мая 1988 г. Киевское высшее военное авиационное инженерное училище (КВВАИУ)

Разговоры в курилке у подъезда курсантской общаги стихли, и присутствующие недовольно покосились на нового посетителя.

– Жарко сегодня, – приязненно улыбнувшись, проговорил старшина милиции и, сняв фуражку, вытер высокий лоб платком.

После чего нагло уселся на скамейку.

Базов бегом влетел в подъезд, бросив мимолетный взгляд в курилку. Вот ведь как, и здесь мент плешивый, прямо как в Славкином рассказе.

13.55. Понедельник, 9 мая 1988 г., г. Ленинград, ул. Вавиловых, 12. Родильный дом № 15

Сережка почему-то был тих и вял.

– Ну маленький, ну поешь, у мамы есть молочко, смотри какое вкусненькое…

Ира, чуть сдавив грудь, брызнула молоком на губки младенцу.

– Тебе надо кушать, вырастешь большим и сильным…

Его

принесли последним, чуть позже, чем детей соседок по новой палате, но Ирина не успела начать беспокоиться, она еще не оправилась от напряжения этой безумной ночи, и очень хотелось спать. Только вот пропустить первое кормление она никак не хотела и держалась из последних сил.

Сережка все-таки взял в ротик сосок и попытался внять родительским уговорам. У него это получилось довольно плохо, но груди были полны, и молоко потекло само собой.

– Вот и молодец, вот и умничка…

В палату быстро вошла молодая докторша и широким шагом направилась прямо к Ирине:

– Добрый день. Ирина Владимировна, если не ошибаюсь?

– Да… – Ира насторожилась и сильней прижала Сережку к груди.

– Не волнуйтесь. – Врачиха присела рядом. – Возможно, ничего страшного. Просто у вашего ребенка чуть повышенная температура, поэтому он сейчас несколько вялый. Но, я вижу, он все-таки кушает, а это хороший знак. На всякий случай мы взяли кровь и мочу на анализ. Сегодня я его понаблюдаю, если температура не придет в норму, сделаем посев крови на стерильность и назначим антибиотик.

– Вы будете делать ему уколы? Он же маленький. – Ира выглядела испуганной.

– Да не пугайтесь, не пугайтесь. – Врач погладила Сережку по маленькой головке. – Ничего страшного. Немножко нарушится флора кишечника, поболит животик, но он справится, поверьте мне.

14.10. Понедельник, 9 мая 1988 г. Киевское высшее военное авиационное инженерное училище (КВВАИУ). Медсанчасть

– Я не поеду в госпиталь…

Вот ведь упертый. Может, Федырыч не так уж и неправ. Надо, надо было залить этого юного идиота спиртом, чтоб проснулся часов через десять прямиком на госпитальной койке…

– Да кто тебя спрашивать будет? – Форкин уже начал слегка сердиться. – Сейчас санитарку починим, и вперед. Ты, между прочим, процедурную занимаешь, а она для других дел предназначена. А в палату я тебя запихнуть не могу, карантинчик у нас небольшой. Твоему же ослабленному организму сейчас инфекцию подхватить – раз плюнуть. Да и некому у нас тут с тобой возиться. Короче, все – закрыта тема.

– Не поеду. Мне с замком моим переговорить надо.

– Тьфу на тебя.

А вот и нет, аншлаг в дверях процедурной на сегодня не закончился. Ввалился еще один посетитель. Хорошо хоть на его форме следов крови не заметно, а то не День Победы – прямо какое-то Кровавое воскресенье.

– Кто таков? – Алексей для порядка насупил брови.

– Курсант Горный. Я это… к командиру. – Посетитель козырнул и указал на горизонтальную проблему текущего дежурства.

– Тьфу на вас еще раз.

В конце концов, у дежурного врача есть и другие дела. Форкин развернулся и молча вышел, а посетитель пристроился на кушетку.

В госпиталь Славе сейчас попадать не с руки. Другие планы имелись на ближайшее время. А что касается боевых ранений, то под бинтами уже с полчаса никаких ран и в помине нету, так – слегка заметные шрамы, да и те должны рассосаться в ближайшие десять – пятнадцать минут.