Модификаты
Шрифт:
— Нужно бы помыться, — пробормотала я, плюхаясь навзничь на постель и мгновенно вырубаясь.
И буквально вынырнула из сна, абсолютно дезориентированная, щурясь от ярких косых утренних лучей светила, пробравшихся в окно. Ошарашенно огляделась и увидела довольно и безмятежно улыбавшегося Рисве, лежавшего так же в одежде рядом со мной.
— Ты сегодня спала без кошмаров, — хрипло прошептал он спросонья и подтянул к своим губам мою ладонь.
Быстро поцеловав мое бесценное сокровище в колючий подбородок, я перебралась через него и побежала на кухню к доку.
— Как у нас дела, Джеремая? — спросила, вглядываясь в неподвижную пациентку.
— Пока все стабильно, — ответил он и потянулся.
Девушка же, очевидно, среагировав на
— Ублюдо-о-ок.
Тело несчастной затрясло крупной дрожью, грозя свести на нет все наши труды по ее спасению, а правая рука со скрюченными пальцами поднялась; она неимоверным усилием преодолевала сковывавшую ее слабость только для того, чтобы вцепиться в лицо доку. Не обращая внимания на ее ошеломляющую реакцию, Питерс бросился к девушке, пытаясь удержать ту на месте, но, похоже, это привело только к большей степени ее дикого гнева, и, выдыхая с бульканьем что-то нечленораздельное, пострадавшая стала извиваться всем телом. Преодолев первый шок, я метнулась помогать доку, стараясь обездвижить, но не нанести вреда (учитывая количество и тяжесть травм), торопливо бормоча слова утешения и умоляя успокоиться. Пациентка уставилась мне в лицо ее — разбитые и растрескавшиеся губы искривились в оскале чистейшей ненависти.
— Ты, — прохрипела она. — Я знаю, кто ты такая. Тварь. Твоя вина. Твоя вина. Он убивает наших детей из-за тебя. В аду гори.
Я прекрасно понимала, что размышлять над словами человека, находившегося за гранью адекватности, не имело смысла, но все же первым порывом было отшатнуться. Невесть откуда появилась Вали с какой-то плошкой в одной руке и быстро, со знанием дела обхватила второй бьющуюся об столешницу голову несчастной, фиксируя подбородок, и, с силой нажав на челюсть, влила буроватую жидкость ей в рот. Припадок продолжался еще около минуты, а после пошел на убыль, и вскоре мы вздохнули с облегчением, когда наша буйная подопечная затихла и уснула.
— Будет лучше перенести эту женщину в мой дом и дальше ухаживать за ней мне, — сказала Душа народа с несвойственным ей металлом в голосе и посмотрела прямо в глаза Джеремае: — Если возникнет необходимость в твоем вмешательстве, я буду заранее давать ей сок арвиса.
К моему удивлению, Питерс и не подумал возразить. Он вообще как-то разительно изменился после этого чудовищного припадка больной. Плечи поникли, смотрел прямо, но словно сквозь всех присутствующих, а руки тряслись настолько заметно, что ему пришлось сцепить пальцы перед собой. Плотное облако непонятной мне вины окружало его с такой очевидностью, что не заметить или проигнорировать его было невозможно. Док будто застыл в этом состоянии, превратившись в истукана, всем видом своим демонстрируя глубочайший стыд. Не тот, что обычное смущение или осознание за собой некрасивой или неудобной тайны, а нечто тотальное, всепоглощающее и непростительное. Мне неожиданно стало страшно, и на долю секунды подумалось, что я ни за что не хочу знать то, что знает он. Вот только события разворачивались так, что избежать этого уже нет шанса, да и неправильно было бы. Все равно, как заслоняться ладонью от несущегося на тебя камнепада. Чувствуя прежде незнакомую мне необходимость обращаться за поддержкой, я повернулась к Рисве и испытала новое потрясение от выражения его лица. Он выглядел человеком, разрывающимся между потребностью громить все вокруг, желая защитить меня от того, от чего нельзя, и безумно сочувствующим бедной женщине, что бросалась в меня ужасными словами, не отдавая себе отчета в том, что делала. Или же я сейчас себя просто трусливо убеждаю, что она не адресовала все сказанное именно тем, кому и хотела? В любом случае моему энгсину не нужен был перевод,
— Она страдает и не в себе, — испытала я необходимость в подобии оправдания перед ним, — но она не права. Я никогда и никому не причиняла вреда. Не нарочно и не напрямую, только…
— Остановись, Софи, — резко остановил меня Рисве. — Моя лойфа знает твою. На тебе нет и не может быть никакой вины.
Но при этом он перевел тяжелый взгляд на дока, который все так и стоял глядя перед собой, и в его расширившихся до предела значках плескалось такое тяжелое для меня признание.
— Нет, — торопливо возразила, отгораживаясь от того, что слишком уж на поверхности. — Джеремая — хороший человек, он доктор, спасает жизни. Он и меня спас из настоящего ада и не…
— Не нужно, София, — прервал меня безжизненным голосом Питерс. — Не говорите того, что будет заведомой ложью, и не становитесь на защиту кого-то, настолько недостойного, как я. Эту женщину зовут Вайолет, и она не права только в отношении Вас. Вы — жертва, но из тех, кто, несмотря ни на что, не пошел на сделку с совестью из-за трусости и под давлением, а я вот — нет. Я преступник и ничтожество, и когда Вы узнаете обо всем, что я сделал, и какие это имеет последствия… — Док осекся, запрокинул голову, издав каркающий прерывистый звук, и закрыл лицо руками. — Ваше спасение… это единственный хороший поступок, что я совершил за последнее время. Он вроде как моя частичная индульгенция и попытка избежать еще более ужасающего для всех, — опустив ладони, он посмотрел на меня с безнадежностью и тоской. — Избежать, понимаете? Убежать… Не исправить, не бороться, а трусливо скрыться, прихватив по пути хоть кого-то, действительно достойного спасения, при этом убеждая себя, что не сделай я этого, и результат того, что однажды Тюссан Вас сломает, будет в сотни раз хуже того, что уже натворил я. Я трус и подлец, решившийся сделать что-то во искупление, что-то настоящее. Именно поэтому не убил Вас и не покончил с собой, хотя так тогда и казалось проще всего.
— Стоп, Джеремая, остановитесь, — схватилась я за виски, ощущая бешеный перегруз сознания. — Чтобы там ни было… Объясните мне нормально, а не сыпьте самообвинениями, сути которых я пока не понимаю.
— Все до безобразия элементарно, София, — самоуничижающе усмехнулся док. — Я и мой напарник из другой смены разработали сыворотку, временно делающую сперму мужчин-Модификатов пригодной для зачатия. Но зачатие — вовсе не значит рождение нормального потомства. И это, — он указал трясущейся рукой на отключившуюся девушку, — жуткие последствия нашего так называемого открытия.
ГЛАВА 36
Бесшумно покинувшая кухню Вали появилась в сопровождении незнакомого мужчины хротра с нашими импровизированными носилками, и мы все бросились осторожно перекладывать на них пациентку, стремясь не потревожить любым сотрясением ее повреждения. Я двигалась, поддерживая ее грудную клетку, справа со спины, но все внутри еще оставалось обмороженным от внезапного откровения Питерса. Рисве взглянул в мои глаза, безмолвно вопрошая, нужен ли он мне сейчас больше, чем где бы то ни было, но я кивнула ему отправляться с Душой народа и вторым носильщиком. Дослушать разрушительное признание дока почему-то казалось правильнее один на один. Едва помещение опустело, ноги подвели и я опустилась на лавку, бездумно указав Джеремае на место напротив.
— Продолжайте, — невзирая на общее опустошение, мой голос прозвучал излишне жестко, но до исправления впечатления дела мне не было.
Питерс остался на ногах, выпрямившись, будто находился перед судом, и, уставившись в стену за моей спиной, заговорил:
— Я не попытаюсь сейчас оправдывать себя тем, что попал под внушение со стороны капитана, хотя так и было изначально, пусть на данный момент у меня и нет разумных объяснений, каким образом ему удалось не только убедить меня в правильности наших действий, но и сподвигнуть стать активным его сторонником.