Мое безумие
Шрифт:
– Восемьдесят пять, – невозмутимо говорит она. – Я как «Загадочная история Бенджамина Баттона».
Я невольно улыбаюсь.
– Мне двадцать три, – серьезно добавляет она.
Ее ответ меня ошарашивает. Ей не дашь больше восемнадцати. Может, все дело в ее конституции. Бледная кожа натянута на невероятно узкие кости. А может, дело в ее смехе. Он совершенно неподдельный, как будто она крадет у жизни все ее удовольствия и использует их на всю катушку.
Нет, она, конечно, сумасшедшая, в этом нет никаких сомнений, но
– Малышке нравится фильм? – спрашивает она, подбрасывая еще одно зерно попкорна. Оно рикошетом отлетает от головы Эмбер. Ее худые плечи дергаются, и я знаю, что она вот-вот взорвется.
Я осторожно смотрю на Риган.
– Прекрати называть ее малышкой. Ее зовут Эвелин.
Риган в жесте раскаяния протягивает руки.
– Прости, прости. Ну, конечно, Эвелин.
Но я не верю ей и прижимаю Эвелин к себе еще крепче.
– Эвелин нравится этот фильм?
– Она младенец. Она не понимает, что происходит.
– В этом я полностью с тобой согласна, – отвечает Риган.
Она подбрасывает новые зерна попкорна, и несколько раз те попадают ей в рот.
– У тебя ведь здесь не так много друзей, верно?
– Да.
– Тогда дружи со мной, Сладкая Мамочка. Вдвоем мы будем здешними folie `a deux. Как тебе моя идея?
– Что такое folie `a deux?
Риган поворачивается и коварно улыбается мне.
– Безумие, которым страдают сразу двое.
Прежде чем я успеваю ответить, Эмбер оборачивается и бросает на Риган взгляд, полный ненависти.
– Нельзя ли потише?
– Конечно, можно, но какой в этом прикол?
Эмбер выхватывает у Риган попкорн. Увидев это, одна из медсестер встает.
– Девушки, – предупреждает она.
– Молчим, молчим, – говорит Риган и очаровательно улыбается медсестре.
Та снова садится, и впервые за этот вечер Риган на несколько минут умолкает. Думаю, что это ее лучший результат. При всей ее ненависти к фильму, она ни разу не оторвала взгляд от экрана. У меня же никак не получается сосредоточиться на чем-то. Я все думаю о своем сегодняшнем разговоре с матерью. Когда я сказала ей не возвращаться, я очень надеялась, что она уступит и скажет, что верит мне. Что она будет рядом со мной, пока я буду медленно перебирать свое прошлое.
Неужели я ждала от нее слишком многого? Может быть. А может, я просто слишком низкого мнения о себе. И мне кажется, что в одиночку мне не справиться с этим бременем.
– Почему ты напугана? Ты самый храбрый человек из всех, кого я знаю.
Задыхаясь, я оборачиваюсь. Я искренне ожидаю увидеть позади себя Синклера. Но его там нет.
Фильм продолжается. Эвелин крепко спит, и вскоре я тоже начинаю клевать носом. И вдруг за моей спиной раздаются голоса. Один женский, другой мужской. Я мгновенно сажусь прямо и оборачиваюсь. Мне этот
Мое сердце бухает, как барабан: я вижу перед собой Синклера. Он стоит у двери и разговаривает с одной из медсестер. Он что-то быстро говорит ей. Лицо у Кейт хмурое, но она не прерывает его. Я попросила доктора Кэллоуэй внести его имя в список посетителей, но выполнила ли она мою просьбу? Боже, я так на это надеюсь!
– На что ты смотришь? Ты должна… – Риган оборачивается и, не договорив, умолкает. – А! Высокий, брюнетистый и опасный. Не нужно объяснять.
– Его зовут Синклер.
Вообще-то, я могла этого не говорить, но мне было приятно слышать его имя. Моим губам нравится его произносить.
Мой взгляд перемещается на Риган.
– Ты видела его здесь раньше?
Она кивает.
– Уйму раз.
Я пытаюсь скрыть улыбку, целуя Эвелин в макушку. При мысли о том, что кто-то ищет меня, что кто-то хочет меня видеть, я чувствую себя менее одинокой. Это дарит мне надежду, желание двигаться вперед. Но к этому чувству привязано и что-то еще. Что-то, чего я не осознаю и не могу объяснить.
В комнату входит Сьюзен и жестом подзывает меня. Я встаю. Внезапно я чувствую себя неловко. В меня впились несколько пар глаз, но острее всего я чувствую взгляд Синклера.
От него у меня такое ощущение, что моя кожа вот-вот загорится.
– К тебе пришли, – шепчет Сьюзен. – Но давай побыстрее. Часы посещения заканчиваются в…
– В семь. Да, я знаю.
Она пожимает плечами и возвращается на сестринский пост. Я иду за ней. От яркого света в коридоре я щурюсь. Когда мои глаза привыкают, я смотрю на Синклера. Коридор пуст, и мы здесь одни.
Я не знаю, что сказать. Да, физически я реагирую на него, но это не компенсирует того, что это наша вторая встреча.
Он улыбается. Просто улыбается, но это что-то делает со мной. Это не та улыбка, которой он несколько дней назад одарил медсестру. И это не улыбка друга. Это интимная улыбка, как будто за ней скрываются многие годы моей жизни. Боже, как же это смешно. Немыслимо. Невозможно.
– Как твои дела? – тихо спрашивает он.
Психиатрическая палата 101. Все без исключения будут спрашивать, как у вас дела. Вы же должны найти ответ, который удовлетворит их всех.
Но я не хочу так отвечать Синклеру, поэтому я говорю:
– Мне уже лучше.
На его лице написана искренняя озабоченность.
– В чем дело? Все нормально?
Пациент-мужчина в комнате отдыха поворачивается на стуле и злобно шикает на нас. Я сердито смотрю на него.
Синклер указывает на пространство рядом с дверью.
– Может, перейдем туда?
Я киваю и иду впереди него. Синклер догоняет меня, и теперь мы шагаем плечом к плечу. Тепло его руки перетекает по моей руке прямо к кончикам пальцев. Я смотрю вперед, хотя чувствую на себе его взгляд.