Мое личное Чудовище

Кутузова Елена

Зеркало отразило красивую женщину. Бледная кожа мерцала, а свечи, расставленные с нужных местах, придавали мне вид неземного создания. Но чего-то не хватало! Чуть тронуть губы блеском?

Он лежал в сумочке. Доставая тюбик, наткнулась на коробочку. Огонь в глубинах золотого плетения. Я совсем забыла о подарке!

Подвеска удобно устроилась в ложбинке между грудей. Аромат духов смешался с запахом масел, призванных разжечь в мужчине страсть. И как завершающий штрих – прозрачный шелковый шарф на бедрах. Ничего не скрывает, но будит фантазию.

Я

сделала все, что могла. Оставалось только ждать.

Тихо открылась входная дверь, вызвав торжествующую улыбку: попался! На замке висел морок, пробиться сквозь который мог только маг. А бонусом я прикрутила парочку заклинаний, легких, но действенных, так что открывший дверь обязательно попадал под их чары.

Тихие, уверенные шаги. Запах мускуса, сводящий с ума. Тяжелое дыхание с трудом сдерживающегося мужчины. Я медленно повернулась, чтобы встретить его взгляд. Не напрямую – через зеркало.

Оно не только отсекло наносное. Оно позволило мужчине видеть меня одновременно сзади… и спереди. Картинка, способная свести с ума даже импотента!

Дыхание сбилось, на миг сменившись рычанием. Ворон одним шагом оказался у кровати. Горящий взгляд обещал многое и пугал. Но отступать было поздно: я знала, на что шла.

А мужчина задыхался, борясь с желанием. Ворожба оказалась для него сюрпризом, и это доставило мне удовольствие.

– Ты… с-с-сука! – прохрипел, и руки взметнулись к горлу, к застегнутому воротничку черной рубашки.

***

Оторванные пуговицы градом застучали по полу. Миг – и я оказалась прижатой к кровати, живот больно царапнула пряжка ремня.

– Ты… ты понимаешь, что делаешь? – хрипел Ворон. Черные глаза подернулись пеленой безумия.

– Да, – выдохнула прямо в губы.

И тут же поплатилась за это.

Его поцелуй пах огнем. Жаркий, сильный. Язык бесцеремонно вторгся в рот, и я застонала от напора:

– Да!

Ворон словно этого и ждал: прикусил нижнюю губу, больно, до вскрика и отстранился.

Тут же стало страшно, что насовсем. Но горячие поцелуи спускались по шее, между грудей, к животу. Явно останутся следы, но сейчас было плевать на все, лишь бы эти ожоги продолжались. А язык уже провел по царапине, лаская, дразня, и когда я выгнулась навстречу, послышался тихий смех:

– Хорошая девочка. И какая… дикая!

Рука скользнула между бедер, большой палец коснулся чувствительной точки, заставляя терять голову. Все мысли о том, что нельзя позволить страсти заглушить голос разума, улетучились. В последней попытке удержаться, я отстранилась, но мои руки вдруг оказались подняты над головой и прижаты к кровати. Черные глаза очутились напротив моих:

– Попалась, Рыжая?

Это прозвище я ненавидела всей душой, еще с детства. Но он произносил его так… так… чувственно, что я готова была отзываться на любую кличку, только бы слушать этот хриплый от страсти голос, чувствовать на коже жаркое дыхание, ощущать его руки, его губы, его… Я охнула, захлебнувшись вскриком.

Он погрузился

в меня неожиданно. Не грубо, но сразу на всю длину. И это оказалось тем, о чем мечталось эти дни. Мерные, сильные толчки ласкали изнутри, хотелось, чтобы они продолжались и продолжались, но Ворон не обращал внимания на мои желания. Целовал, ласкал, трахал, но так, как сам решил. И кончил прежде, чем довел до пика.

Всхлипнул, выгнулся так, что мышцы спины закаменели под моими руками, и упал сверху. Хриплое дыхание обжигало ухо, от неудовлетворенности хотелось скулить, но вместо ласки я услышала лишь смешок. Черные глаза обожгли презрением:

– Сама! Я хочу это видеть!

Он вышел из меня, и мужская ладонь накрыла мою, направляя:

– Будешь хорошей девочкой, и я приду снова… и снова… и снова…

От обиды и унижения хотелось плакать, и одновременно – впиться ногтями в ухмыляющееся лицо, располосовать, выцарапать наглые глаза, в кровь разбить усмехающиеся губы… Но вместо этого я потянулась и впилась в них поцелуем. Яростным, глубоким… И Ворон ответил! Прижал к себе, грудь к груди, укусил за ухо и… отпрянул с криком.

Его грудь тяжело вздымалась, но не от страсти – над соском багровел ожог. Сквозь красноту медленно проступали темные линии – точное отражение моего кулона!

Я невольно сжала его в ладони. Теплый – нагрелся от тел, но не горячий.

– С-с-сука! – прохрипел Ворон отдышавшись. – Поймала-таки!

И вот тут мне стало страшно. До ужаса, до пелены в глазах, до потери сознания. Но сил хватило только отодвинуться подальше, а Ворон полз следом.

Я остановилась, когда спиной уперлась в стену, и поняла, что погибла. Но тот, кто вселял такой ужас, просто наклонился, разглядывая кулон. И протянул как-то удивленно:

– Надо же! И вправду – Ловец.

Ярость затухала вместе с желанием. А я разозлилась: распалить, заставить потерять контроль и отступить? Конечно, нужно было немедленно выяснить, что случилось с Вороном и что это за ловец, но тело уже не подчинялось. Гормоны бурлили, сметая остатки разума, и эта проблема вышла на первый план.

К моему удивлению, Ворон ответил, хотя и не так, как я мечтала.

Быстрый, почти невесомый поцелуй, рука на груди – пальцы обхватили сосок и слегка сжали, заставляя выгнуться навстречу. А потом – несколько движений бедрами. Неспешных, практически ленивых, их хватило, чтобы я содрогнулась от оргазма – слишком велико было напряжение и слишком долго пришлось терпеть, прежде чем удовлетворить его.

– Довольна? – Ворон сидел напротив, подогнув одну ногу. Глаза смотрели серьезно и чуть испуганно.

– Да, – мурлыкнула и резко села. До меня вдруг дошло, что он не шутит. Но и попыток отомстить не делает.

Зеркало отразило двух взъерошенных людей, кутающихся в одну простыню.

– Что… случилось?

– А то не знаешь? – Ворон опустил взгляд на ожог. – Только не говори, что просто так Ловец надела. Но почему я подставы не почуял?

Рука сама потянулась к кулону. Теплый.