Мое любимое убийство. Лучший мировой детектив (сборник)
Шрифт:
И вот наступил вечер. Мы все собрались в кабинете Полковника. За стол, как и в прошлый раз, сели только двое старших, майор и сам Полковник. Лицо последнего приобрело чуть более багряный оттенок, чем обычно. Это, как нам было известно, являлось несомненным признаком близкой ярости: редкой, но неукротимой.
Лицо капитана Остина было аналогичного цвета. Конечно, он имел основания предполагать, что, если обвинение не подтвердится, гнев полкового командира будет излит на него.
— Какие ставки? — спросил майор.
— По фунту за партию, как и раньше.
— По фунту за каждую взятку, если
— Отлично. Фунт за взятку. [7] — Полковник надел пенсне и смерил противника изучающим взгядом. Майор перетасовал колоду и дал подснять.
Первые три партии закончились вничью. У майора карты были лучше, но его противник оказался искуснее в розыгрыше.
В четвертой партии сдача снова перешла к майору. Он положил колоду на стол и прикрыл ее локтями так, что мне стало не видно, как он тасует.
7
Тут возникает непереводимая смысловая игра, потому что характерные для виста (в который, видимо, сейчас играют майор с полковником, хотя это и не указано однозначно) термины «карточная партия», «карточная взятка» и «полный розыгрыш круга» обозначаются тем же словом «trick», что и шулерство.
Полковник зашел с валета, и майор побил его дамой. Когда он протянул руку, чтобы забрать взятку, Полковник вдруг резко подался вперед в кресле, и с его уст сорвалось столь непривычное для всех, кто знал нашего командира, ругательство.
— Поднимите рукав, сэр! — воскликнул он в следующий миг, вскакивая на ноги. — Ну же! У вас карта под рукавом!
Майор тоже вскочил, опрокинув кресло. Мы все уже были на ногах, но ни один из участников игры не обратил на нас ни малейшего внимания.
Полковник, совершенно багровый от негодования, указывал пальцем на одну из карт, лежащих рубашкой вверх. Майор вытянулся, как на плацу. Он слегка побледнел, но не более того.
— Да, сэр, должен признать: у меня в рукаве карта. Но вы же не станете на основании этого обвинять меня в шулерстве?
Полковник оперся на стол костяшками кулаков.
— Это не первый раз, — констатировал он.
— Вы предполагаете, что я воспользовался шулерской уловкой, чтобы получить над вами несправедливое преимущество?
— Мне нечего «предполагать». Я своими глазами видел, как вы передернули!
— А я-то думал, что у вас была возможность хорошо узнать меня за двадцать лет, — произнес майор Эррингтон неожиданно мягким голосом. — Достаточно хорошо, чтобы вы могли прийти к иным выводам… Имею честь пожелать всем вам доброго вечера, джентльмены.
Майор холодно поклонился и вышел прочь.
Едва лишь дверь за ним закрылась, как распахнулись занавески на противоположном конце кабинета. Там находилась небольшая комнатка, где как раз сейчас мисс Лоуэлл готовила всем нам кофе. И вот она ступила через порог, не глядя ни на кого из нас, только на отца.
— Папа! Я представить себе не могу, что ты сказал такое мистеру Эррингтону! Как ты мог так жестоко и несправедливо его оскорбить?
— Я не сказал ничего несправедливого, дорогая. Капитан Остин, вы видели все? Подтвердите, что я не ошибся!
— Да,
— Точно, — воскликнул Полковник. — Это козырный король.
— Так и есть.
— Но кто же в здравом уме передергивает так, чтобы не сдать себе козырного короля, а наоборот, лишиться его? Кстати, на что он его заменил?
Наш командир перевернул карту на столе рубашкой вниз. Это оказалась восьмерка. Полковник присвистнул и запустил пальцы в шевелюру.
— Это ослабило его руку, — сказал он. — Зачем он это сделал?
— Затем, папа, что он намеренно старался проиграть тебе.
— Честное слово, сэр, теперь, когда я задумываюсь обо всем этом, то понимаю: мисс Лоуэлл совершенно права! — воскликнул капитан. — Вот почему он назначил такие высокие ставки, вот почему так из рук вон плохо играл, сегодня и в прошлый раз… Но ему пришли на руки слишком хорошие карты — и майор попытался от них избавиться. Он явно стремился к проигрышу, не знаю уж, по какой причине… О! Простите, сэр…
— О господи! — Полковник застонал от отчаяния. — Сумею ли я остановить…
И он выбежал из кабинета вслед за майором.
Таким образом то, что сперва выглядело как ужасающее нарушение кодекса чести, объяснилось самым благородным образом. Конечно, майор лучше всех знал, насколько Полковник близок к финансовому краху. И, разумеется, он понимал, что его старый друг откажется от любой прямой попытки оказать ему помощь. Вот и попробовал сделать это за карточным столом. Но судьба распорядилась так, что ему пришли слишком хорошие карты, поэтому, желая помочь, майор, наоборот, дополнительно навредил. Чтобы избежать повторения этого, он и воспользовался карточным трюком — недостаточно ловко, ибо плутовать в игре совсем не умел, даже специально потренировавшись для этого, — чем и навлек на себя наши подозрения.
Полковник принес ему самые искренние извинения — и был прощен. А потом произошло чудо: американский миллионер, совсем было обанкротивший железнодорожную компанию, держателем акций которой так опрометчиво сделался Полковник, внезапно скончался — и акции начали стремительно расти в цене. Скоро их стоимость достигла восьмидесяти семи пунктов, так что наш славный командир, как оказалось в итоге, действительно сделал удачную ставку.
Какое-то время мы полагали, что дополнительным залогом примирения станет брак между майором и юной Виолеттой: во всяком случае, на это ставили два и даже три к одному. Но девушка, нарушив все литературные каноны, вышла замуж за очень многообещающего молодого улана из Мадрасского корпуса — и покинула Третий Карабинерский.
А майор в результате так и остался холостяком. И, наверное, таковым пребудет до конца дней своих.
Некоторые реалии этого рассказа требуют пояснения для современных читателей. Причем в первую очередь не «картежные», а военные.
Например, в сноске кратко упоминалось, что для военнослужащих британской армии белое перо — традиционный символ трусости. Но история этого символа столь интересна, что заслуживает более развернутого описания.