Мое непреклонное сердце
Шрифт:
Северн поймал ее за локоть.
— Мерседес, я не уйду. У вас осталась одна-единственная возможность.
— Я не собираюсь использовать эту возможность, — жестко ответила она. Она попыталась вырваться, но он держал ее крепко. — Колин считал, что я должна поговорить с вами. Теперь я жалею, что послушалась его.
Мерседес вздрогнула, почувствовав, как сжалась рука Северна на ее локте. Она со страхом увидела взгляд Северна, направленный куда-то сквозь нее, и поняла, что он не отдает себе отчета в своих действиях.
—
Глаза Северна снова обрели способность видеть. Он посмотрел на свою руку, сжимающую ее локоть, потом на нее. На лице его появилась грустная, разочарованная улыбка.
— О-о, Сэди, что ты наделала?
Она вздрогнула от его слов, но еще больше — от звука открываемой двери.
— Я не звала вас, — сказала она появившемуся на пороге надзирателю. Глаза ее расширились, когда она заметила стоявшего за его спиной шерифа.
— Да, но вы уже собирались сделать это, — сказал надзиратель.
— Отпустите ее, Северн, — сказал Паттерсон. — Миледи, вы можете выйти. Мы с его светлостью должны поговорить.
Мерседес почувствовала, как рука Северна мгновенно освободила ее локоть. Она неуверенно взглянула на него. Он наградил ее неописуемо злобным взглядом. Она отскочила от него и кинулась к двери — в спасительную глубину коридора.
— Я не понимаю, — сказала она на ходу шерифу. Паттерсон указал рукой на свой кабинет:
— Идите. Капитан Торн все объяснит.
— Колин здесь?
Мерседес не отважилась оглянуться на Северна, чтобы проверить, слышал ли он эти слова. Мужчины расступились, давая ей дорогу, и она заторопилась по коридору в кабинет Паттерсона.
Когда она вошла в комнату шерифа, первой ее мыслью было, что она стала жертвой обмана. Колина в комнате не было. Мерседес в растерянности хотела было позвать надзирателя, чтобы потребовать разъяснений, но тут же стала громко звать на помощь: она увидела тело Колина, распростертое на полу у стола. Бросившись к нему, она подняла его голову и положила к себе на колени. Разгребая пальцами густые пряди волос, она быстро ощупала кожу на голове. На затылке она обнаружила шишку, и когда отняла пальцы, на них была кровь.
Первым на крик прибежал шериф. Он сразу оценил ситуацию и позвал на помощь своего помощника.
— Они убежали, — крикнул он надзирателю. — Но им не уйти далеко, они ведь прикованы друг к другу. Отправляйтесь быстро на поиски и верните сюда Дугласа и этого воришку.
Надзиратель протянул мистеру Паттерсону связку ключей и выскочил за дверь. Ему вслед полетел приказ шерифа разыскать и прислать врача,
— Печальная картина, — раздался голос Северна, стоящего в дверях.
Паттерсон тяжело вздохнул. Он собирался переговорить со своим помощником. Северна необходимо было запереть в камере.
— Я еще не закончил с вами.
— Давайте сейчас, я не против.
Он подождал,
Покачав головой, шериф присел на корточки рядом с Мерседес.
— Ну как, плохи дела?
— Думаю, ничего страшного нет. У него крепкая голова. Обычно это доставляет лишь хлопоты, но в данном случае я страшно благодарна ей, что она такая непробиваемая.
Колин открыл один глаз. В зыбком тумане перед ним возникло милое лицо Мерседес.
— Я запомню это.
Веко само собой упало, Колин со стоном попытался поднять голову.
Мерседес пригладила ему волосы.
— Лежите, не двигайтесь. Мистер Паттерсон велел позвать врача. Вам вредно шевелиться.
Но Колину, видно, и самому не очень-то хотелось двигаться. Если бы не внимательный и даже несколько подозрительный взгляд шерифа, Колин чувствовал бы себя просто замечательно.
— Как это случилось? — требовательно спросил Паттерсон.
— Они набросились на меня, — начал объяснять Колин. — Я сидел здесь, за вашим столом, а они ворвались в комнату…
— Они были в кандалах? Колин кивнул.
— Один из них ударил меня вот этими наручниками. Наверное, я немного отвлекся, когда услышал, как вы с надзирателем вышли из соседней камеры и вошли к Мерседес. И они сразу поняли, что настал удобный момент.
Мерседес показалось, что Колин не чувствует особых угрызений совести. И подумала, что Паттерсон, возможно, тоже заметил это.
Шериф встал и начал рыться в столе. Главное, чего он не мог найти, — это ключи от кандалов. Он полез в боковой ящик и тихо чертыхнулся.
Колин с трудом сел, несмотря на попытки Мерседес удержать его.
— Что там? — спросил он Паттерсона.
— В этом ящике были все вещественные доказательства. — Шериф задвинул его с такой силой, что массивный дубовый стол задрожал. Вдобавок он еще пнул его ногой. — Он украл все.
Мерседес сразу поняла, что мистер Паттерсон говорит о воре-карманнике. Наверно, не было нужды напоминать шерифу, что этот человек — вор по профессии. Неужели он решил, что несколько недель, проведенных в камере, страх быть повешенным изменят привычки Голубого Глаза? И она мудро промолчала.
— Все? — спросил Колин.
Паттерсон стал нервно мерить шагами комнату.
— Черт бы его побрал, — сказал он, ни к кому особенно не обращаясь. Он начал перечислять потери по пальцам. — Кошельки, которые воришка выкрал из карманов на ярмарке, жемчужное ожерелье мисс Каллэхэм, бисер-ная сумочка миссис Линч и одна серьга, о которой никто так и не заявил. Боже мой, как же я объясню пропажу его жертвам? Миссис Линч просто слушать меня не станет. А мисс Каллэхэм вообще не хотела, чтобы я хранил эти вещи у себя. Я обещал ей, что они будут находиться у меня только до выездного суда.