Мое непреклонное сердце
Шрифт:
— Наверное, миссис Хеннпин уже приготовила нашу комнату, — сказал он. — Не желаешь ли присоединиться ко мне?
Мерседес вслед за ним посмотрела на место перед камином, где они только что занимались любовью. Она не смогла удержаться от улыбки.
— Кажется, сегодня ничего не получилось так, как я себе представляла.
Прежде чем Колин успел спросить, что она имеет в виду, Мерседес открыла двери и направилась к лестнице.
В комнате Колина на каминной доске и на ночном столике стояли вазы с цветами. Розовые лепестки
— Это была твоя идея? — спросила она.
— Цветы? — Он поставил бокалы с вином на маленький столик между креслами у камина. — Думаю, тут поработала Сильвия. Или Хлоя.
— Нет. — Мерседес огорченно покачала головой. — Я настаиваю, что это была твоя идея, чтобы у нас была общая комната…
Теперь смутился Колин.
— Но ведь мы поженились, — сказал он. — Конечно, у нас должна быть общая комната,
— Ты бы спросил сначала меня. Это так не делается. По крайней мере в таком доме, как Уэйборн-Парк, — здесь десятки свободных комнат. Мы можем выбрать смежные комнаты здесь, в южном крыле, если ты предпо-читаешь уединение, или в северном крыле, если ты ничего не имеешь против соседства с моими сестрами.
Колин сел на край постели и снял сапоги. Он вытянул ноги, скрестив щиколотки.
— Мерседес, — терпеливо начал он. — Мы уже были в этой комнате вместе. И я не вижу разницы…
— Разница есть. Когда я приходила сюда, я могла уйти. У меня была своя комната. Я не могу находиться с тобой здесь… все время.
— Но, Мерседес, ты моя жена. Она повертела кольцо на пальце. — У меня было больше свободы, когда я была твоей любовницей.
Он выпрямился и смерил ее холодным взглядом.
— Немного поздновато для сожалений. Ты уже сказала, что сегодня все было не так, как ты задумала. Прибавь еще и это в список своих претензий.
— У меня нет никаких претензий, — сказала она, повышая голос. — Кроме этой. Я не предполагала, что ты захочешь общую спальню.
— А я не предполагал, что ты захочешь спать отдельно.
Мерседес удивленно посмотрела на него. Раздражение улетучилось, как только ветер подозрений перестал надувать паруса самолюбия. Она с сожалением покачала головой и улыбнулась.
— Я не говорила, что хочу спать отдельно, — сказала она. — Я только хочу иметь свою комнату. Это совершенно разные вещи.
Она подошла к постели. Колик разомкнул ноги и поймал ее коленями. Мерседес положила ему руки на плечи.
— — А что касается моих слов, что сегодня все не так, как я себе представляла… Ты ведь не знаешь, но я всегда думала, что дядя продаст меня кому-нибудь из своих друзей. Он часто грозил мне этим. И если бы я не помогала ему держать на плаву
Колин знал, что это чистая правда. Внутри у него все сжалось.
— Значит, ты не разочарована? — сменил он тему.
— В чем? — не поняла она.
— Ты же хотела венчаться в саду.
— Это вообще могло случиться в тюрьме, — напомнила она ему. — А ты завалил всю часовню цветами. Это было так замечательно!
— Нам так и не удалось провести весь день вместе.
— Но зато позже я оценила наше уединение.
— Мы завершили нашу свадьбу в библиотеке.
— А если посмотреть по-другому: мы отсрочили этот спор.
Мерседес ожидала, что он рассмеется. Или по крайней мере улыбнется. Но он не сделал ни того, ни другого. Он молча смотрел на нее, и в глазах его она увидела такую обнаженную боль, что у нее перехватило дыхание.
— Колин, что с тобой?
Он привлек ее к себе. Прижался лицом к ее груди. И почувствовал, как тонкие пальцы погладили ему волосы. Обхватив его шею, она баюкала его как ребенка.
— Что случилось? — спросила она. — Я же вижу — что-то не так!
Он молчал несколько долгих секунд, потом отпустил ее и встал. Добавил вина в бокалы, предложил ей. Она отказалась. Он отошел, чувствуя на себе ее взгляд,
— Да, кое-что есть, — сказал он наконец. — И самое ужасное, что ты об этом не знаешь.
Мерседес машинально скрестила руки на груди. Такой защитный жест помогал ей обычно унять спазмы в животе. Сейчас это не помогло.
Он и сам не знал, что сейчас скажет, пока не произнес первую фразу:
— Я никогда не говорил тебе о своих родителях. У нее не было никакого ясного представления, что он хочет ей сейчас рассказать, но она ни за что бы не догадалась, о чем пойдет речь. Скорее смущенная, чем испуган-ная, Мерседес перевела дыхание.
— Продолжай.
Об этом трудно было рассказывать.
— Они были убиты, — сказал он. — Как и твои.
Первой мыслью Мерседес было выразить свое сочувствие. Она молчала, потому что не знала, что ответить.
— Точно так же, как и твои.
Она нахмурилась:
— Я не понимаю.
— За полгода до того, как были убиты твои родители, на том же участке дороги случилось ограбление. Помнишь? Ты рассказывала мне об этом в первый вечер, как я у вас появился.
— Да, я помню тот случай, — сказала она. — Кучера застрелили. Родителей троих мальчиков убили.
Он подождал, чтобы она смогла осмыслить сказанное. Она знала об этой истории так давно, что вспоминала о ней без всяких переживаний. Это было как бы неотъемлемой частью ее собственной трагедии, фоном тех ужасных событий, унесших жизни ее родителей. Теперь ей стало все ясно.
— Трое мальчиков, — прошептала она. — Ты, Декер и Грей.
— Да.
И вместо того чтобы выразить ему свое сочувствие, она спросила: