Моё пост-имаго
Шрифт:
– Жаль. – Доктор наконец положил окровавленный орган в оцинкованный судок, убрал линеечку в карман фартука и вытер руки полотенцем. – Мистер Мэйхью – талантливый господин в вопросах розыска и расследования.
– Не он один, док, не он один, – со значением осклабился Хоппер, намекая коронеру, что и они с Бэнксом неплохие сыщики.
Горрин намека не заметил и, как и прежде, глядел на них, не мигая и улыбаясь своей жуткой плотоядной улыбкой.
– Что вы выяснили, док? – спросил Бэнкс, достав из внутреннего кармана
– Насильно… насильно я заставил себя выйти сегодня на службу! – начал аутопсист. – Насильно… насильно я вдел себя в костюм, перешел улицу и прибыл сюда. Насильно… насильно…
– Док! – рявкнули хором Хоппер и Бэнкс.
– Да. Я ведь как раз и веду к тому, что смерть имела… какой бы вы думали?.. насильный или, вернее, насильственный характер! Как логичное продолжение насилия надо мной в мой выходной…
– Док, нам не до ваших шуточек! – буркнул Бэнкс.
Доктор Горрин разочарованно склонился над изуродованным лицом покойника и произнес уже без какой-либо иронии в голосе:
– В целом материал весьма обыденный, если не учитывать…
– Что еще за материал? – удивился Хоппер.
– Труп, – пояснил Бэнкс.
– …если не учитывать характер повреждений. Я бы предположил, что рана нанесена чем-то, с виду напоминающим гибкий шланг.
– Хм, – выдавил Бэнкс.
– Гм, – выдавил Хоппер.
Доктор продолжал:
– Также я обнаружил в ране слюну.
– Его обслюнявили?
– Удивительное дело, – доктор Горрин напустил таинственности в голос, – этого джентльмена убило… какое-то животное.
Но ни драматичная пауза, ни зловещие нотки в голосе коронера ровным счетом ни к чему не привели – оба констебля не были ни удивлены, ни испуганы. Бэнкс заскрипел карандашиком в блокноте: «Животное». Ну а Хоппер почесал квадратный щетинистый подбородок.
– Значит, на этого типа всего лишь напало какое-то животное… – Толстяк разочарованно поморщился и поглядел на напарника – тот также был подавлен. Им очень хотелось, чтобы зацепка о типе с кофром к чему-то привела.
– Это не «какое-то животное»! – Доктора Горрина искренне возмутило безразличие констеблей. – А весьма большое и при этом, я полагаю, привезенное откуда-то из тропиков.
– А это вы еще откуда взяли?
– Я обнаружил у покойника сыпь и…
Оба констебля, не сговариваясь, отпрянули от хирургического стола на несколько шагов.
– Сы-ы-ыпь?!
– Не нужно беспокоиться, господа. Вас она не тронет. Помимо самой сыпи, я обнаружил, что ее пытались лечить. Определенной мазью. Я написал мистеру Медоузу из «Аптеки Медоуза», и он подтвердил, что это довольно редкая мазь от довольно редкого типа лихорадки. А именно болотной лихорадки Микении. Он сообщил, что мазь у него покупали в последний раз пару месяцев назад.
– Я так понимаю, покупал этот голубчик? – кивнул на покойника
– О, думаю, вам будет любопытно, что не только он один. Ее покупали еще двое. Некий, как выразился мистер Медоуз, нелицеприятный субъект, очевидно, приезжий. Чернокожий и едва говорящий по-нашему. А другой – что ж, это особо вас должно заинтересовать, господа! – другой был в мундире с нашивками Клуба охотников-путешественников.
– Клуб охотников-путешественников? Это который в Сонн? – недовольно уточнил Хоппер. Он лишь представил, сколько туда и обратно волочиться, и ему сразу стало дурно. Дело грозило затянуться…
– Верно, – кивнул доктор Горрин.
– А как мы отыщем нужного охотника? – спросил Бэнкс. – По сыпи?
– Это что же, нам их всех раздевать да ощупывать? – добавил Хоппер. – Они ведь охотники, их так просто не разденешь – еще отстреливаться начнут.
– Что вы, господа! – рассмеялся коронер. – Просто узнайте у управляющего, кто из клуба недавно был в экспедиции в болотах Микении или в Кейкуте.
Бэнкс записал в блокнот: «Клуб охотников-путешественников – управляющий – болота Микении (Кейкут)».
– Я вот что подумал, – сказал Хоппер. – Все это, конечно же, связано. Мертвец в купе. Еще эти двое, лихорадочные: гуталиновый человек и охотник…
– Я вижу, к чему ты клонишь, – кивнул Бэнкс. – Они все были заодно. Охотник нужен, чтобы кого-то ловить, гуталиновый, вероятно, знает местность, а сам мертвец – может, руководитель, может, еще кто. Он же ученый… Они отправились в экспедицию в болота, кого-то нашли, поймали и привезли сюда. А потом эта тварь вырвалась и покромсала главного.
Хоппер хлопнул себя по шлему – его осенило:
– Тогда нашим типом с кофром может быть этот самый охотник.
– Почему не гуталиновый? – удивился Бэнкс.
– Потому, что паровозник ничего не говорил о том, что он чернокожий.
– Но ведь тип с кофром был замотан в шарф. Может, как раз, чтобы скрыть свою эту… гуталиновость?
– Весомо.
Доктор Горрин покашлял, привлекая к себе внимание:
– Господа. – Он кивнул на человека, лежащего на секционном столе. – А что вам, собственно, известно об этом джентльмене?
Бэнкс нехотя перевернул назад в блокноте пару страниц и зачитал свои заметки:
– «Реджинальд М. Руффус. Вагон № 9, второй класс. Купе № 5. Сел на «Дурбурд» в порту Керруотер, туда прибыл на дирижабле. Заказывал чай с сахаром».
– Зачем вы записали про чай?
– Люблю чай с сахаром, – ответил Бэнкс. – Далее… Э-э-э… Вот, пожалуй, и все. Ну, и еще то, что он ученый. Это мы узнали из «Сплетни». Бенни Трилби откуда-то раскопал.
– Вот-вот! – заметил доктор Горрин. – Ученый. Быть может, вам стоит отправиться в Габенское научное общество Пыльного Моря? Там о нем должны знать.