Мое прекрасное искупление
Шрифт:
– Это не имеет значения.
– Ты не разрешаешь ему разговаривать со мной из–за чьей–то истории?
Мэддокс пожал плечами.
– Просто мне нравится стоять у него на пути.
– Твоя истерика в моем офисе, после того, как Агент Сойер ушел, была такой, будто ты стоишь у него на пути. Правильно.
Он покачал головой, а потом ушел. Я вставила наушник обратно в ухо, но Мэддокс опять появился возле меня.
– Почему я – придурок за то, что держу тебя подальше от такого мудака, как Сойер?
Я нажала на
– Мне не нужна твоя защита, – пропыхтела я.
Мэддокс начал говорить, но потом ушел снова. На этот раз, он протолкнул дверь в мужскую раздевалку.
Через несколько минут я взлетела с беговой дорожки и протопала в мужскую раздевалку.
Одна рука Мэддокса была на раковине, а другая держала зубную щетку. Его волосы были мокрые и только полотенце прикрывало его.
Он сплюнул, прополоскал рот, а потом постучал зубной щеткой о раковину.
– Чем я могу тебе помочь?
Я сдвинулась с места.
– Возможно, ты можешь очаровать всё руководство, вплоть до директора, но ты мне небезразличен. Я никуда не собираюсь, поэтому ты можешь прекращать любую игру, в которую ты играешь.
Он кинул его щетку в раковину и пошел прямо на меня. Я пошагала назад, ускоряя шаг, как и он. Моя спина ударилась о стену, и я ахнула. Мэддокс ударил своими ладонями по обеим сторонам стены от меня, выше моей головы. Он был на расстоянии нескольких дюймов от моего лица, с его кожи всё еще стекала вода после недавнего душа.
– Я продвинул тебя до смотрителя, Агент Линди. Что тебя заставляет думать, что я хочу, чтобы ты ушла?
Я подняла подбородок.
– Твоя ерундовая история о Сойере не складывается.
– Что ты хочешь от меня услышать? – спросил он.
Я чувствовала его мятное дыхание.
– Я хочу правды.
Он наклонился, его нос проследил по моей челюсти. Мои колени почти подкашивались, когда его губы касались моего уха.
– У тебя может быть всё, что ты захочешь.
Он отклонился назад, его взгляд упал на мои губы.
У меня перехватило дыхание, и я обхватила себя, закрывая глаза, когда он приблизился.
Он остановился у моего рта.
– Скажи это, – прошептал он, – Скажи, что ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя.
Я вытянула пальцы, скользя ими вниз по его рифленому животу, смахивая бусины воды до тех пор, пока я не прикоснулась до верха его полотенца. Каждый нерв моего тела умолял меня сказать "да".
– Нет.
Я вырвалась от него и ушла.
Я забралась на беговую дорожку, выбрала самый быстрый режим и вставила наушники в уши, сменяя песни, пока что–нибудь кричащее не начало играть.
Через 45 минут, запыхавшаяся и вспотевшая, я замедлила темп, идя с руками на бедрах. После пяти минут остывания, я приняла душ, а после оделась, перед тем как собрать волосы в мокрую булочку.
Вэл ждала меня на другой стороне прозрачного коридора.
–
Я изо всех сил пыталась сохранить мои плечи и выражение расслабленными. – Я бегала. Это было замечательно.
– Ложь.
– Проехали, Вэл.
– Ты просто...бегала? – она казалась озадаченной.
– Да. Как прошел твой обед?
– Я взяла пакетик PG и J. Он кричал на тебя?
– Нет.
– Пытался выгнать тебя?
– Нет.
– Я не...понимаю.
Я усмехнулась.
– Что непонятного? Он же не людоед. На самом деле, это он сейчас должен думать, что я – людоед.
Мы вместе вошли в лифт и я нажала кнопку нашего этажа. Вэл приблизилась ко мне на шаг, достаточно близко, что я откинулась назад.
– Но он – людоед. Он злой и безжалостный, и кричит на людей, когда они заходят в тренажерный зал во время его часа, даже если они просто хотят забрать левый кроссовок. Я знаю. Я была в такой ситуации. Он орал, полностью выпуская свое дерьмо на меня, пытающуюся забрать гребаный забытый кроссовок, – последние несколько слов она сказала медленно и выразительно, будто она стояла перед аудиторией, следящей за её поэзией.
– Может он изменился.
– С тех пор, что ты здесь? За три дня? Нет.
Её пренебрежительный тон раздражал меня.
– Ты становишься немного чрезмерна.
– Драматична?
– Да.
– Я просто так разговариваю.
– Драматично?
– Да. Хватит прислушиваться к способам, осудить меня и послушай, что я пытаюсь сказать.
– Хорошо, – сказала я.
Двери лифта открылись и я вошла в коридор.
Вэл последовала за мной к двери охраны.
– Джоэль настаивает на том, чтобы я ела мои PB и J в его кабинете.
– Кто такой Джоэль?
– Агент Маркс. Обрати внимание. Он писал мне прошлой ночью. Он сказал, что Мэддокс был какой–то странный. Его младший брат женится в следующем месяце, хотя не женится, а вступает в повторный брак.
Мое лицо сжалось.
– Обновление их клятв, может быть?
Она указала на меня.
– Да.
– Почему ты делишься этим со мной?
– Он собирается увидеть, знаешь...её.
– Ту, которая чуть не сожгла его?
– Ага. В последний раз, когда он ездил домой и видел её, он возвращался другим человеком.
Её нос сморщился.
– Не в хорошем смысле. Он был сломанный. И это было ужасно.
– Ясно.
– Он рассказывал Марксу...ты вообще слушаешь меня?
Я пожала плечами. – Пошли.
– Он рассказывал Марксу, что он был отчасти рад тому, что ты переехала сюда.
Я вошла в свой кабинет и с легкой улыбкой пригласила войти Вэл, она провеяла мимо меня. Как только дверь плотно прилегла к раме, я убедилась, что она закрыта, а потом защелкнула. Дерево двери чувствовалось холодным и грубым, даже через блузку.