Мое прекрасное несчастье (Прекрасная катастрофа)
Шрифт:
— Привет всем! — раздался голос Трэвиса.
Он обнял меня за талию, оторвал от земли и поставил рядом с собой.
— Финч, ты последний, из-за кого я стал бы волноваться! — поддразнил Трэвис. — Уступишь мне ее?
Финч приблизился к нему и подмигнул.
— Увидимся позже, конфетка!
Когда Трэвис повернулся ко мне, его улыбка исчезла.
— Ты чего нахмурилась?
Я покачала головой, стараясь пережить прилив адреналина.
— Мне не очень нравится «конфетка». У меня с этим связаны дурные воспоминания.
— Ласковое обращение
— Не угадал, — проворчала я.
Трэвис хлопнул кулаком по ладони.
— Хочешь, я пойду и вытрясу из Финча дух? Преподам ему урок? Снаружи, конечно.
Я не сдержала улыбки.
— Если бы я хотела поквитаться с Финчем, то просто сказала бы ему, что продукция фирмы «Прада» вышла из моды. Остальное он сделал бы сам.
Трэвис засмеялся и подтолкнул меня к двери.
— Идем! Я умираю с голоду!
Мы сели за стол вместе, пихая друг друга в бок и щипая. Настроение Трэвиса было таким же приподнятым, как и в тот вечер, когда я проиграла пари. Все за столом, конечно, заметили перемену, а когда Трэвис устроил мини-сражение за еду, внимание на нас обратили и люди, сидящие за другими столиками.
— Словно в зоопарке. — Я закатила глаза.
Трэвис какое-то время смотрел на меня, потом глянул на тех, кто пялился, и встал.
— Я не могу! — закричал он.
Я с ужасом увидела, как все в столовой повернулись в его сторону. Трэвис несколько раз мотнул головой в такт мысленному ритму.
— Нет! — Шепли закрыл глаза.
Трэвис улыбнулся.
— Испытать удовольствия, — пропел он. — Не могу испытать у-до-воль-ствия. Я пробовал, и пробовал, и пробовал, и пробовал… — Под всеобщими удивленными взглядами он забрался на стол. — Я не могу, нет, я не могу! [11]
11
Ссылка на песню «I can't get no satisfaction» группы «The Rolling Stones».
Он указал в сторону футболистов, сидевших в конце стола, они улыбнулись и в унисон прокричали:
— Я не могу, нет, я не могу!
Вся столовая стала отбивать ритм.
Трэвис поднес ко рту кулак и пропел:
— Когда я еду в своей тачке, по радио чувак бубнит… о бесполезных новостях! Чтобы разжечь мое воображение! Я не могу, нет, я не могу! О нет, о нет, о нет! — Он протанцевал мимо меня, подпевая в воображаемый микрофон.
Вся столовая единогласно распевала:
— Хей, хей, хей!
— Так я говорю! — пропел Трэвис.
Он слегка дернул бедрами, и столовая наполнилась девичьим свистом и визжанием. Трэвис снова прошел мимо меня и исполнил куплет в противоположной стороне комнаты, а футболисты подпевали ему.
— Я помогу тебе! — закричала какая-то девчонка.
— Ведь я пробовал, и пробовал, и пробовал… — пропел он.
— Я не могу, нет, я не могу! Не могу, нет, не могу! — подпели его бэк-вокалисты.
Трэвис остановился передо мной и подался вперед.
— Когда
Все захлопали в ритм, а футболисты пропели:
— Хей, хей, хей!
— Так я говорю! — пропел Трэвис, указывая на хлопающую публику.
Некоторые встали и принялись подтанцовывать, но большинство присутствующих с удивлением глазели на него.
Трэвис перепрыгнул на соседний стол, Америка завизжала, захлопала и толкнула меня в бок. Я покачала головой. Кажется, я умерла и попала на диснеевский «Классный мюзикл».
Футболисты напевали:
— На-на, на-на-на! На-на, на! На-на, на-на-на!
Трэвис высоко поднял свой кулак-микрофон.
— Когда я еду вокруг света, я делаю это… я это пою!
Трэвис спрыгнул на пол и приблизился к моему лицу.
— Я хочу закадрить девчонку одну, а она говорит мне: «Малыш, приходи-ка потом». У меня полоса неудач!
Я не могу, нет, я не могу! О нет, о нет, о нет!
Вся столовая отбивала ритм, футбольная команда подпевала:
— Хей-хей-хей!
— Не могу испытать, нет! Не могу испытать, нет! Удовольствие! — Трэвис склонился надо мной, улыбаясь и пытаясь выровнять дыхание.
Вся столовая взорвалась аплодисментами, кто-то даже свистел. Трэвис поцеловал меня в лоб, встал и всем поклонился.
Он вернулся на свое место, усмехнулся и произнес, тяжело дыша:
— Теперь они не смотрят на тебя?
— Спасибо, — сказала я. — Но не стоило.
— Эбс?
Я подняла глаза и увидела Паркера, стоящего у конца стола. Все взгляды вновь обратились на меня.
— Нам надо поговорить, — слегка нервничая, сказал Паркер.
Я взглянула на Америку, потом на Трэвиса и опять на Паркера.
— Пожалуйста, — попросил он, засовывая руки в карманы.
Я кивнула и пошла за ним на улицу. Он миновал окна и завернул за здание, чтобы остаться наедине со мной.
— Я не хотел снова привлекать к тебе внимание.
Знаю, ты это ненавидишь.
— Если ты хотел поговорить, то стоило позвонить, — сказала я.
Он кивнул и уперся взглядом в землю.
— Я не собирался искать тебя в столовой. Просто заметил оживление, а потом тебя. Вот и зашел. Извини.
Я подождала, и Паркер снова заговорил:
— Не знаю, что случилось между тобой и Трэвисом. Меня это не касается… мы ведь только сходили на несколько свиданий. Сначала я расстроился, конечно, но потом понял другое. Если бы я ничего к тебе не испытывал, меня бы это не тронуло.
— Паркер, я не спала с ним. Он придерживал меня за волосы, пока я извергала пинту «Патрона» в его унитаз. Это, конечно, верх романтики.
Паркер усмехнулся.
— Не думаю, что для наших отношений сейчас самые благоприятные условия… не теперь, когда ты живешь с Трэвисом. По правде говоря, Эбби, ты мне очень нравишься. Не знаю, что это за чувство, но я все время думаю о тебе.