Мое сердце между строк

Джоди Пиколт

Мне бросается в глаза, что капитан Краббе и я бежали вперед, не разбирая дороги и теперь я нахожусь недалеко от убежища Раскуллио: маленькой, темной хижины, которая построена непосредственно в стене пещеры и освещена сотней сальных свечей.

Я думаю о том, что королева Морин рассказала мне, о множестве любовных историй на его книжных полках. — Ты знаешь, мне кажется, я еще никогда не видела всю твою коллекцию. Я имею в виду бабочек.

Лицо Раскуллио освещается. — Оливер! Не скрытый ли ты энтомолог?

— Я? — говорю я. —

Да! Как будто! — я совершенно не понимаю, что такое энтомолог, и надеюсь, что не сказал только что Раскуллио о том, что люблю принимать ванну с чесноком или носить женскую одежду.

— Ну, тогда пошли со мной! Никто не знает, сколько осталось времени до того, как книгу снова откроют, — Раскуллио перекидывает сеть через плечо и быстрым шагом направляется в сторону леса.

Я бегу следом за ним. — Ты не знаешь случайно, сколько видов бабочек существует?

— Ну конечно, — отвечает он. Здесь существует пятьсот шестьдесят один. Дома у меня есть книга, в которой описан каждый вид.

— Пф, — я делаю вид, как будто мне сначала нужно переварить информацию. — И сколько различных видов бабочек ты уже поймал?

Мне кажется, или он краснеет?

— На сегодняшний момент сорок восемь. Однако, мне приходится ограничиться шестьюдесятью страницами этой книги.

Между тем мы подошли к гнилой двери его хижины. — А если бы я тебе сказал, что ты смог бы поймать все остальные пятьсот тринадцать видов?

Раскуллио останавливается, задержав руку на дверной ручке.

— Ты знаешь, выходить на прогулку с людьми не такой уж тонкий вид.

— Я и не делаю этого, Раскуллио, я мог бы поклясться.

Я следую за ним в его пещеру. Конечно, я бывал здесь бесчисленное количество раз, но я все еще ее немного жутким. Стены на ощупь кажутся сырыми, и от земли покрытой мхом поднимается пар.

В углу стоит загруженный письменный стол, который сделан из звериных костей и проеденной червями древесиной. Единственный естественный свет проникает через выдолбленную в стене скалы дырку и падает на мольберт, на котором натянут большой холст, наполовину готовый портрет королевы Морин, когда она была еще молодой девушкой, в которую, по истории, влюбляется несчастный Раскуллио, прежде чем он превращается в злодея.

В небольшом помещении находится еще полдюжины очередных ее картин, и к тому же несколько с изображением огнедышащих драконов.

— Следующее, — говорю я и заканчиваю на этом наблюдение. — Я думаю, что должен существовать своего рода портал. Путь, чтобы перейти из сказки в реальный мир. И в реальном мире, Раскуллио, ты мог бы каждый день проводить за охотой на бабочек, как это возможно только в самых заветных мечтах.

— Почему я должен это делать? — говорит он. — Тоже самое я мог бы и здесь делать.

— Но ты сказал, есть

только пятьсот шестьдесят один вид...

— До сих пор, — возражает Раскуллио. Он теснит меня в сторону и хватает своей костлявой рукой картину за моей спиной, которую я не замечал до сих пор. Хатем берет наполовину готовый портрет Морин, и заменяет его новой картиной.

Это превосходная копия помещения, в котором мы стоит. На ней стоит мольберт.

И на мольберте стоит превосходная копия этого помещения. И так далее и так далее. Пристальный взгляд на картину вызывает головокружение, такое чувство, будто окно, открылось перед моими глазами.

— Вау, — говорю я пораженно. — Вероятно, тебе стоит повесить свою карьеру злодея на гвоздь и вместо этого стать художником.

— Посмотри сюда и научись кое-чему, мой друг, — говорит Раскуллио. Он берет свою палитру и погружает кисть в малиновый цвет.

Затем рисует тщательными, тонкими чертами великолепную бабочку на холсте, которая непосредственно парит над письменным столом. С несколькими желтыми и черными точками, затем делает последнюю штриховку, затем отступает, чтобы рассмотреть произведение.

— Вуаля, — говорит он, и я становлюсь свидетелем, как бабочка постепенно исчезает с полотна.

И как она снова появляется на расстоянии десяти сантиметров от моего носа, прежде чем она вылетает через дырку в стене скалы.

— Так создаются пятьсот шестьдесят два вида, — замечает Раскуллио.

В предисловии сказки мы узнаем, как Раскуллио сделал так, чтобы дракон погрузил королевство в страх и ужас и убивает короля Мориса.

Вместо того, чтобы отправиться на охоту на дракона, где эти животные живут согласно сказаниям, он сотворил одного из них с помощью магического холста. Все, что он на нем рисует, выбирается оттуда, становясь живым, как ты и я.

Я не могу понять, как мог забыть об этом?

— Подожди-ка, — говорю я ошарашено. — Ты можешь сотворить все что захочешь, всего лишь нарисовав это, даже если никто не читает книгу?

Вместо ответа он берет другую кисть и рисует дымящийся бокал на письменном столе картины. И в тот же момент он появляется в его руке.

— Чаю? — предлагает он мне.

— Раскуллио, это великолепно. Это даже больше чем великолепно. В самом деле, ты можешь все, что захочешь, принести в историю?

— Выглядит так, — соглашается он. — Я не знаю, почему это работает, если книгу не читают в это время. Или почему я могу оживить что-то еще кроме Пиро на своих рисунках. Но я должен согласиться, что это довольно практично.

— Ты рисуешь еще что-то кроме бабочек?

Раскуллио смотрит в пол. — Последнюю неделю мне очень хотелось шоколадный пудинг с ягодами, так что я нарисовал полную миску, и ел до тех пор, пока я почти не лопнул.

— Если ты можешь что-то принести в сказку, — говорю я медленно, пока я размышляю, — это значит, что ты можешь и вытащить отсюда?