Мое темное желание
Шрифт:
Ее ногти царапали мою кожу. Дрожь пробежала по моему позвоночнику.
— Посмотри на меня, Зак. — Она улыбнулась. Улыбнулась. — Ты можешь это сделать. Ты можешь прикоснуться. Почувствовать.
Мы стояли в саду, как два дерева, крепкие, но хрупкие, слегка покачиваясь на ветру, и я не мог этого вынести. Как все разом навалилось на меня.
Воспоминания. Отвращение. И чувство вины за то, что я все еще хотел ощущать ее кожу, хотя мой отец был мертв, и я даже не мог вспомнить его предсмертные
— Что с тобой случилось? — прохрипела она.
Я покачал головой.
Я не мог рассказать. Не мог повторить это для своих ушей, не говоря уже о ее.
— Ты чувствуешь себя нормально?
Я задумался.
— Это… чувствуется. — Хорошо. Плохо. Сложно. — И это больше, чем я могу просить.
— Закари, — рявкнула мама с балкона, обдав его ледяным холодом. — Ты опоздал, а мы голодны.
Фэрроу отцепила руки от моего лица и отступила на шаг назад. Ее шея покраснела.
— Увидимся в четыре.
Она отвернулась от меня, подхватила ведро с розами и поспешила к входной двери.
— Не уходи, — прохрипел я, голос возник из ниоткуда.
Она приостановилась, но не повернулась ко мне лицом.
— Не уйду, — прошептала она, и я не знал почему, но все вокруг вдруг стало казаться трагичным. Как осьминог, создающий жизнь только для того, чтобы покончить с ней самой.
Повернувшись на каблуке, чувствуя на лице жжение ее рук и зная, что не стану пытаться отмыть его от ее прикосновений, я направился к балкону.
Мама и Айи сидели на мраморных перилах и смотрели на меня так, словно я только что приземлился на кукурузное поле на космическом корабле с шапкой-пропеллером из "Губки Боба" на голове. Недоумение еще не все сказано.
Они выглядели так, будто пережили опыт вне тела.
— Тебе следует быть осторожнее с персоналом. — Мама говорила достаточно громко, чтобы Фэрроу услышала. — Ты же не хочешь получить иск о сексуальных домогательствах.
Я не ответил.
Когда я рос, люди всегда говорили мне: "Хорошо, что ты выжил".
Но действительно ли я выжил в той аварии?
Я так не думал. В тот день я потерял слишком много частей себя.
И все же я жил, не живя. В конце концов, выжившие — профессионалы в том, чтобы продолжать жить, неся на своих плечах груз всех, кто остался позади.
И в течение двадцати одного года это была моя судьба.
До этого момента.
Я делал успехи. Медленно оживал.
Свет был слишком ярким. Еда была перенасыщена вкусом.
Но я больше не был мертв внутри.
И это пугало меня.
33
ЗАК
—
Селеста Айи зачерпнула в рот пельмень, переведя взгляд с моего лица на мамино.
— Кто тебе сказал, что они тайком общаются? Это объятие было показано практически в IMAX.
— Не будь смешной. — Мама подняла салфетку с колен и поднесла ее край к уголку рта, чтобы вытереть невидимое пятно. — Мой сын лучше знает, как разбить мне сердце таким образом. Амбициозная женщина не может быть логичным выбором жены. Слишком опасно.
Я взял ломтик огурца и засунул его в рот, жуя. Мама посмотрела в мою сторону, ожидая подтверждения.
Когда его не последовало, она продолжила:
— Он знает, что его отец также не одобрил бы ее. И это его очень волнует, ведь Лао Бо больше нет, чтобы высказать свое мнение.
Она часто так говорила, и это выводило меня из себя.
Особенно потому, что иногда мне хотелось, чтобы умер именно я.
Я потянулся за вином.
— Я прекрасно знаю, мама.
— И с каких это пор ты пьешь вино за обедом? — Айи прижала руку к груди. — Мы могли бы провести вместе столько счастливых часов.
Она не нуждалась в моем обществе.
У нее было больше друзей, чем должно быть у человека, большинство из них она приобрела после того, как два десятилетия назад в одиночку спонсировала местный парад гордости. Она тогда только приехала в Штаты, не успела привыкнуть к аббревиатурам и приняла ЛГБТ за Let's Get Boba Tea (пер. Давайте пить чай Боба).
Остальное было историей.
Мама проигнорировала сестру.
— Есть какая-то проблема, о которой я должна знать?
— Думаю, проблема есть. — Айи достала из сумочки карманное зеркальце и проверила свой макияж, хотя нас было только трое. — Проблема в том, что он находит Эйлин чуть менее привлекательной, чем ковер в ванной. И я даже не говорю о пушистом.
— Это неправда. — Мама шлепнула салфетку обратно на колени. Она никогда не шлепала по вещам. — Он ее обожает, и она потрясающая. — Она повернула голову ко мне. — Правда, Закари?
— Она выглядит прекрасно. — Я покрутил вино в своем бокале, недовольный тем, что моя мать, по сути, была права.
С прагматической точки зрения, у меня не было причин оттягивать неизбежное. Я договорился с Эйлин. С тех пор она много раз писала мне по электронной почте и даже отправляла сообщения.
Она ожидала, что я перейду к следующему шагу.