Моё темноглазое (не)счастье
Шрифт:
Извинения, которые я продумывала пока ходила по магазину, разом куда-то испарились. Вместо них я подошла к Джэхи и, протянув ему пакет с продуктами, буркнула:
– Пошли домой.
Не сводя с меня пронзительного взгляда черных глаз, Джэхи глубоко затянулся, затушил сигарету и взял у меня пакет. Молча мы побрели к дому.
До самого подъезда никто из нас не проронил ни слова. Не считая, конечно, моего ойканья, когда я нечаянно наступала то в лужу, то в грязь, то в слякоть – во дворах Алексеевска вечерами
В очередной раз ухнув в лужу, я не удержала равновесия и полетела бы прямо в грязь лицом, если бы не Джэхи. В одной руке держа пакет, второй он схватил меня сзади за куртку и тем самым сберег от позорного падения.
– Спасибо, – пробормотала я, доставая из кармана ключи.
Джэхи как-то странно, по-доброму взглянул на меня и хотел что-то сказать, но вдруг его взгляд резко переметнулся в другую сторону. Пробормотав что-то на корейском, – возможно, ругательство – Джэхи обогнул меня, вырываясь вперед. Озадаченно проследив за ним, я увидела, как актер подбежал к лежащему на земле мешку.
Нет, не мешку.
К человеку.
На земле, прямо перед подъездом нашего дома, лежал человек.
– Мира, звони 119! – Крик Джэхи громким эхом разнесся по округе.
Я моментально вышла из оцепенения и полезла в карман за телефоном. Набрала 119, но перед тем, как нажать на вызов, сообразила, что надо 119 – это служба спасения в Корее. У нас же – 112.
– Здравствуйте, что случилось? – раздался женский голос.
– Э-э…тут человеку плохо… – замямлила я. – Он…ой, нет, она…
– Дай сюда! – Джэхи выдрвал телефон из моих рук. – Женщина тридцати лет. Сильное кровотечение. Без сознания, пульс слабый. Улица Комсомольская, дом 5. Приезжайте скорее, – четко и быстро протараторил он оператору. Затем нажал на отбой и протянул телефон мне.
– Это же Галя, – ахнула я, увидев лицо женщины.
– Да, – кивнул Джэхи. – Надо что-нибудь подложить ей под ноги.
– Зачем? – не поняла я.
– Чтобы ноги были выше уровня тела. Это первая помощь при…таком кровотечении.
– Таком? – продолжала тупить я.
Джэхи бросил многозначительный взгляд на низ живота Гали.
И тут до меня дошло.
– Она была у… – ахнула я, не в силах договорить.
– Возможно.–В отличие от меня, Джэхи был таким собранным и спокойным, будто постоянно сталкивался с подобными ситуациями.
Сняв с себя куртку, Джэхи скомкал ее и подложил Гале под ноги. Коснулся ее запястья, посчитал пульс и скривился. Затем полез в пакет, ища там что-то. Я хотела спросить, зачем ему сейчас наши продукты, но не успела. Джэхи выудил из пакета пачку замороженных пельменей и положил Гале на живот.
Наши с ним взгляды встретились, и Джэхи пояснил:
– Это поможет немного уменьшить кровотечение. В идеале, конечно, дать ей теплое питье, но
– Я могу сбегать домой! – воскликнула я.
– Не надо. Пока ты вскипятишь чайник, служба спасения уже подъедет.
Хотела я сказать ему, что наша скорая помощь сильно отличается по скорости от скорой помощи в Корее, но не стала. Опустилась рядом с ним на корточки и, взяв Галю за прохладную руку, прошептала:
– Держись, пожалуйста. Держись…
Скорая приехала в рекордные десять минут. Джэхи быстро переговорил с фельдшером, полноватым мужчиной средних лет, от которого сильно веяло сигаретным дымом.
– Вы медик что ли? – спросил фельдшер, убирая с живота Гали пельмени.
– Нет, я актер, – брякнул Джэхи.
– А-а-а, – протянул фельдшер.
Больше он ничем не интересовался. Быстро осмотрел Галю и велел санитарам грузить ее в машину.
– Надо еще как-то Клавдии Семённе это рассказать, – пробормотала я, глядя вслед уезжающей скорой.
– Я скажу.
– Что? – Я повернула к Джэхи удивленное лицо.
– Мы с ней в последнее время много общались. Она и ее подруга сначала меня гоняли, потому что я курил у подъезда. Потом я начал покупать им семечки и шоколадки, и они смирились с моим присутствием. Даже начали к себе подзывать на лавочку.
Моему удивлению не было предела. Со мной, значит, он по-свински себя ведет, а каких-то бабок шоколадом и семечками подкармливает! Однако вслух возмущаться я не стала – меня остановила улыбка Джэхи. Искренняя, светлая улыбка, озарившая вдруг его лицо.
– Очень уж им было интересно, откуда я такой взялся, – продолжал актер. Улыбка настолько преобразила его, что я не могла оторвать глаз от его лица. У него даже голос поменялся: стал теплее и мягче. – Наперебой спорили, кто я: казах, татарин или узбек. В итоге сошлись на том, что я «слишком бледненький для этих национальностей».
Я не удержалась и фыркнула. Не от злости или возмущения, а так, по-доброму.
– И как они отреагировали, что ты кореец?
– Посочувствовали и дали мне горсть конфет, – усмехнулся Джэхи. – А еще шепнули, что никому меня не сдадут. Кажется, они подумали, что я сбежал из Северной Кореи…
– Да, многие в России не знают, что Кореи на самом деле две, – вздохнула я, стыдясь невежества своих соотечественников.
Однако Джэхи, кажется, этот факт совсем не возмутил, а даже наоборот, развеселил. Вообще он вел себя очень странно, много улыбался и говорил про всякую фигню.
– Спасибо за капусту, – сказал он, выйдя из лифта на третьем этаже–там была квартира Клячкиных.
– А, ну да, – почему-то вдруг смутилась я. – Пожалуйста.
Юрки дома все еще не было. Опять, наверно, придет поздно, поест и упадет спать. Что-то слишком много сил он тратит на квартиру Джэхи. Неужели, они так с ним сдружились?