Мое волшебное чудовище
Шрифт:
Я заухал по совиному, сложив пальцы вокруг глаз колечками, изображая очки.
Ты думаешь, я была слепа?! Ну что ж, вполне возможно! Ведь я совсем недавно стала богатой и свободной, а это, как я уже успела заметить, часто лишает нас разума!
Ням! Ням! – причмокнул я, изображая процесс поедания.
Ты просто бесподобен! – хихикнула Ида и чмокнула меня в щеку.
Ням! Ням! – снова причмокнул я.
А потом по объявлению встретила Леллямера! Нет, с ним я не спала! На семнадцать лет он явно не тянул! Больно стар! И оказалось, что и ему этого вовсе
Я согласилась! А потом я уже отрезвела от своего богатства и почти уже отказалась от своего нелепого желания соблазнить невинного мальчика, чтобы сделать его своим мужем! И все же Леллямер меня заинтриговал, описав тебя как скромного монашка, эдакого недотрогу! – хихикнула Ида, теребя пальцами свои разбросанные в разные стороны красные волосы.
Теперь своими губами я изображал громкое пердение.
Какой ты смешной! – засмеялась она и страстно поцеловала меня в губы. – А теперь, – хитро улыбнулась она, – я решила действительно сделать тебя своим мужем! Ты согласен?!
Даже не знаю, – страдальческим голосом пробормотал я, – просто я очень хотел бы…
Ну, что?! Говори! – с нетерпением выкрикнула она.
Я бы хотел сходить в туалет, – страдальческим голосом прошептал я.
Хорошо, – усмехнулась Ида, и взяв меня за руку проводила в туалет…
Туалет напоминал внутренность какой-то странной, едва освещенной пещеры. Отовсюду свисали сталактиты, сталагмиты, даже унитаз напоминал формой круглый валун, на котором было очень удобно сидеть. Выйдя из туалета, я увидел Иду уже одетой в яркое красное платье, с которого отовсюду свисали крошечные золотые капельки, а волосы были перевязаны золотистыми лентами, изображающими переплетенных между собой змей.
Ну, как?! Ты согласен?! – выкрикнула она, сложив ладони у себя на груди, возле выреза платья.
Я бы хотел сначала закончить свой институт, – пробормотал я, краснея, – а потом мне как-то неудобно тебя обременять!
Обременять?! – изумилась она. – Да у тебя больше не будет никаких проблем, и институт свой окончишь, и от армии освободишься, и куда захочешь поедешь, и что захочешь сделаешь!
Вот в том-то все и дело, – вздохнул я, – все-таки с проблемами жить как-то легче! А потом, не привык я к таким особнякам, мне бы квартирку попроще, чайку с кипятильником в банке и все такое!
Какой же ты все-таки дурачина! – Ида подошла ко мне и тут же обвила мою шею руками, быстро целуя в губы и проникая языком, будто жалом вовнутрь…
Тебе нужно это, зачем?! – прошептал я, краснея.
А затем, что я тебя съем! – захохотала она и снова прижалась ко мне всем телом.
Глава 7
…Почему
или
Рассказ Ивана Матвеевича о своем подвиге
На следующее утро Ида на своем серебристом «Форде» довезла меня до родного общежития. Мы с ней договорились, что она дает мне еще одну неделю подумать. Как только я вышел из машины, так сразу кинулся бегом в мою комнату. Первым моим желанием было поймать Леллямера и набить ему морду! Я бы, наверное, так и сделал, но только наша комната оказалась пустой.
Тогда я вышел из общежития и сразу же встретил того самого деда, с которым пили в бане водку, потом в пивбаре и с которым Леллямер забрался по простыням к ткачихам.
Эх, родной! – засмеялся от радости дед, увидев меня, и тут же обнял. – А я вот к вам в гости! Леллямеру бутылку несу!
А его нет, – пробормотал я, отступая подальше от деда.
Слушай, сынок, ты что, меня не помнишь? – обиделся дед. – Я же Иван Матвеевич, я же вместе с вами в общагу к девкам лазал!
Это вы не со мной лазали, – передразнил я Ивана Матвеевича, – это вы с Леллямером лазали!
Да-да, с Леллямером! – от воспоминаний дед даже прослезился.
Тут, видишь, какая оказия-то, – доверительно зашептал он мне на ухо, – у меня ведь с бабами-то, с ткачихами все получилось! Вот странно, у нас со старухой уж несколько лет ничего не получалось, а с ткачихами сразу и много, много раз!
И много-много радости детишкам принесла! – пропел я и хихикнул.
Во-во, – похвалил меня дед за пение. – Много радостей! А где Леллямер-то?
А пес его знает, – и я вздохнул, опуская вниз глаза.
Он тебя, что, обидел?! – усмехнулся Иван Матвеевич.
Что, значит, обидел? – усмехнулся я, ковыряясь носком ботинка в сугробе.
А что я не вижу, что у тебя такая морда недовольная?! – насупился Иван Матвеевич, позвякивая за пазухой бутылкой.
А причем здесь моя морда!
Как причем, когда любая неприятность только на морде и пишется! – добродушно пояснил Иван Матвеевич.
Да, нет, Иван Матвеевич, Леллямер меня никогда не обижал, – посмотрел я прямо в глаза Ивану Матвевичу.
И все-таки ты, паря, что-то не договариваешь, видно, не доверяешь ты мне! Ну, да, ладно!
Неожиданно из-за кустов вышел пьяный, покачивающийся от дуновения ветра, Леллямер.
О чем речь?! – громко засмеялся он, и приобняв сначала меня, потом Ивана Матвеевича, поцеловал нас обоих в губы…
Тьфу ты, сладострастник, – беззлобно сплюнул Иван Матвевич, утирая губы рукавом.
Так о чем речь, может, с кем лечь, – схватил Ивана Матвеевича за бороду Леллямер.
Слушай, я ведь и врезать могу! – рассердился Иван Матвеевич. —
Ну, ну, давай, вмажь мне как следует! – с лукавой смешинкой прищурился Леллямер. – Покажи, батя, как ты ненавидишь нашего брата, еврея.
Да, ну тебя, какой ты к черту еврей! – замахал руками Иван Матвеевич.
А вот и еврей! – засмеялся Леллямер и снова полез целоваться с Иваном Матвеевичем.