Моё желтоглазое чудо. Книга 2
Шрифт:
Нейтан тоже отступил назад, встав на лед, и развел руки в стороны:
— Теперь мне открыт целый мир и все его возможности, — он улыбнулся совершенно чарующей улыбкой и добавил, протянув мне руку: — С твоего разрешения, конечно же.
Я вложила свою ладонь в его и ступила вперед, тоже оказавшись на льду. Заглянула в его золотые глаза, в которых буквально светилась хитрость, и шутливо толкнула его в плечо кулачком:
— Подхалим!
Нейтан усмехнулся, отпустил меня и немного откатился спиной вперед, снова разведя руки в стороны:
— В убеждении все средства хороши! И… — он делано улыбнулся,
Я оттолкнулась, проскользнула немного вперед и провернулась вокруг своей оси, по большей части просто позволяя телу вспомнить, каково это — катиться по льду в свое удовольствие. Очень много времени прошло с того момента, как я вставала на коньки.
— Я буду очень рада, — снова скользнув мимо него, я остановилась и улыбнулась, глядя на него с любовью.— Если ты пропустишь ту стадию обучения, на которой твое тело более близко знакомится с твердостью льда под твоими ногами.
— Иди сюда, — позвал Нейт, и снова протянул мне руку.
И в золоте его глаз светилась нежность.
Кажется, это было слишком давно.
Я утерла рукой щеку, но она оказалась сухой. Слез больше не было. Просто… не было. И определенности — тоже.
Я перерыла этот дом, облазила его вдоль и поперек, но не нашла ничего, что могло бы мне помочь. Здесь была мебель, здесь было тепло, была горячая и холодная вода в кранах, электричество, техника на кухне и книги в шкафах. Но не было ни еды, ни других средств связи с внешним миром, ни верхней одежды, в которой можно было бы покинуть это место.
Ну, если бы меня выпустили волки.
То, что они тоже здесь я узнала, когда обшаривала кухню. Сначала услышала странное ворчание, а осторожно выглянув в гостиную и держа наготове большой нож, увидела одного из волков, склонившегося над телом Шеридана.
Страх мигом вцепился в душу. Что сделает волк, увидев, что его хозяин мертв? Будет ли он следовать прежним приказам меня не трогать, если я не пытаюсь сбежать, или же у него на случай смерти хозяина есть другие приказы?
Волк обнюхал бледное лицо Шеридана и тихонько чихнул. А потом поднял голову и посмотрел прямо на меня. И я как-то особо четко вспомнила, что ни разу не слышала, чтобы этим волкам был причинен вред. Вред достаточно сильный, чтобы заставить их отступить.
Покрепче сжав нож, я сделала осторожный шаг назад. Я не знала, как с ним сражаться. Но, при необходимости, сдаваться просто так тоже не собиралась. В конце концов, выживает тот, кто борется.
Но истекающий разводами тьмы зверь не стал нападать. Он посмотрел на меня, склонив лобастую башку набок, и просто истаял, словно был лишь призраком.
Некоторое время я еще была напряжена, ожидая, что он вернется, но потом расслабленно выдохнула и опустилась на ближайший стул.
Мой мир стремительно скатывался в бездну. И виновник этого лежал в соседней комнате мертвым.
Так почему же я плакала, когда он умирал? Почему мне было так больно смотреть на его смерть? Я не была жестоким человеком, чтобы спокойно воспринимать такие вещи, но моя тогдашняя реакция… была неправильной. Странной. Это я поняла уже позже, спустя некоторое время после того, как парень на ковре испустил последний вздох. И теперь это не давало мне покоя глубоко
С того момента, как я поняла, что никакого мобильника у Шеридана нет, как и любого другого телефона в доме, я, кажется, перепробовала все способы что-то сделать со сложившейся ситуацией. Обыскала все еще раз, мысленно звала Беартиса, пыталась найти что-то, что может скрывать меня от моих друзей, вроде символов или странных предметов. Даже подумывала выйти на улицу как есть, в кофте и брюках, но там выла метель и шастали волки. Возможно, если бы я знала больше о сверхъестественном мире, я бы придумала и что-либо еще. Но я не знала.
И теперь, сидя в углу небольшой спальни и кутаясь в теплый плед больше для моральной поддержки, чем для тепла, я занималась тем, что периодически снова и снова мысленно обращалась к Беартису, вспоминала счастливые моменты из нашей с Нейтом жизни, да пыталась понять, что со мной не так. Хотелось попробовать связаться с самим Блэкэтом, но в моей душе был такой сумбур, что я боялась больше навредить, чем принести пользу.
Я пыталась говорить себе, что меня, возможно, уже нашли, просто еще не добрались, но каким-то шестым чувством знала — это не так. Я все еще скрыта ото всех и смерть создателя блокировки даже не пошатнула ее.
Хотелось есть. Короткий зимний день уже близился к концу, все больше увеличивая разрыв от «сейчас» до моего предыдущего приема пищи, а холодильник все еще был пуст и вряд ли там каким-то волшебным образом появятся продукты. Как долго я протяну без еды? Такие вопросы пугали.
— Нужно что-то делать, — пытаясь себя убедить, забормотала вслух. — Еще раз обыскать дом. Попробовать найти тайники. Мало ли что может храниться у вселенского зла под половицей.
Под половицей вселенского зла могло храниться что угодно. Но я никак не могла обнаружить нужную половицу. Или рычаг, открывающий скрытую дверь в стене. Или картину, за которой скрывался бы сейф. Не было ничего, что я бы не заметила раньше. И это удручало.
«Почему ты хотя бы не хранил здесь запас еды?» — хотелось спросить мне у похитителя, но… Но.
На мир опустилась тьма. Мне приходилось зажигать свет, входя в комнаты, и я говорила себе, что могла что-то упустить потому, что оно было скрыто в тени от сияющих под потолком ламп. Нужно будет осмотреть все еще раз. Не может быть такого, чтобы в столь большом доме не было ничего полезного. Просто не может.
Когда я проходила мимо гостиной, взгляд сам собой скользнул в открытую дверь, нашарил лежащее в отсветах пламени камина тело. Немного посомневавшись, я вошла в комнату и включила свет.
Наверное, я должна что-то сделать с этим парнем, нельзя же просто оставить его лежать так, как он лежит сейчас. Но… Сколько в нем? Я никогда не могла на глаз определять вес, но явно не два килограмма. Я могла его перевернуть, смогу, наверное, его тащить, если очень постараюсь, но явно не смогу поднять, к примеру, на диван.
Что следует сделать с покойником, которого не можешь сдвинуть с места и от которого не можешь уйти? Пожалуй, накрыть его чем-то. В фильмах умерших всегда чем-то накрывали с головой, это был первейший признак смерти.