Моё желтоглазое чудо
Шрифт:
— Ты не оттолкнул ее тогда.
Казалось, мой голос стал еще более хриплым и тусклым. К концу фразы я заставила себя снова посмотреть на Нейта, чтобы видеть его реакцию.
Он дернулся, словно я его ударила. Несколько секунд смотрел на меня с совершенно нечитаемым выражением, потом вздохнул, тяжело, обреченно.
— Я не ожидал. Просто не ожидал, что она так поступит. Мне казалось, она не решится на что-то столь радикальное. Я… ошибался. О, Лиа, я так ошибался! — он спрятал лицо в руках, ссутулившись, словно ему на плечи положили целую гору. — Я дал ей шанс. Не стал спорить с ее присутствием, в память о нашем
Моя рука сама потянулась к его волосам, но я вовремя остановилась, не дав пальцам коснуться черных прядей. Заставила себя отступить, обхватила руками собственные плечи. Было совершенно глупое желание его обнять, но я просто не могла. И боялась. Боялась, что если снова поверю ему, то буду снова разбита, и в этот раз уже не смогу собрать осколки. К горлу подкатил ком, губы задрожали, но я сделала пару глубоких вдохов, исхитрившись остановить слезы.
— Я не знаю, что теперь делать, Нейт. Это не просто, — слова давались с трудом, голос то и дело порывался сорваться. — Я… Я ведь поверила тебе. Тогда, в тот день, я позволила себе поверить в твои слова.
Столь кропотливо собранные силы закончились. Я всхлипнула и прикрыла глаза, освобождая слезы. Хотелось броситься ему на грудь и рыдать в голос, но я лишь задрожала в жалкой попытке остановиться, перестать плакать, сохранить остатки собственного достоинства.
Пальцы Нейта мягко коснулись кожи, стирая влажные следы с моих щек и побуждая поднять голову.
— Прости. Пожалуйста, прости меня, — он отвел упавшую на мое лицо прядку, снова стер следы продолжающих литься слез. — Ты плачешь. Что же она наделала?
— Что наделал ты, — с выделением последнего слова, раздался от двери голос Эда, а в следующую секунду он уже оказался между нами, оттесняя Нейтана в сторону. — Не стоит перекладывать свою вину на других. Винить кого-то в своих грехах, это низко, подло и мелочно.
Он говорил обманчиво спокойно, но каждое его слово словно весило добрую тону и было призвано раздавить оппонента в лепешку.
— Ты ничего не знаешь, щенок! — в голос брюнета просочилось раздражение.
— А мне есть, что знать? — друг встал прямее, сложил руки на груди, загораживая меня собой. — Потому что мне кажется, что тут особо и знать нечего. Ты — лживый ублюдок, которому стало скучно. Вот и все. И не смей называть меня щенком!
Руки Нейта сжались в кулаки, он весь напрягся, прожигая парня взглядом:
— Щенок он щенок и есть, — немного протягивая звук «щ», припечатал он. — Ты делаешь выводы, ничего не зная, мысля по шаблонам, и не пытаясь включать мозги. Но это даже не важно, потому что, по сути, это не твое собачье дело! Это касается меня и Лианы и ты, дружок, тут никаким боком. Так что уйди с дороги и не лезь, куда не просят. Тебе не место здесь.
— А если просят? — тон Эда стал сдержанно-насмешливым, но тут же сменился гневным шипением: — После того, что ты сделал, мое место именно здесь. Между тобой и ней. Защищая ее. Потому что тебе не место рядом с ней.
Я осознала, что Нейтан ударил, наверное, секунд через десять после самого удара, когда пылающий яростью парень, сверля немигающим взглядом согнувшегося противника, шипел «Никогда не смей такого говорить, сукин сын!». А пока мысли панически метались в моей голове, схватил меня за руку и потащил из кабинета.
Но едва мы выскочили в коридор, нас догнал Эд.
От первого удара Нейтан увернулся, просто отклонившись назад. Его ладонь разжалась, и я оказалась на свободе, но так и осталась стоять посреди коридора, огромными глазами глядя на сцепившихся парней. В голове по кругу проигрывалось «они дерутся, дерутся, дерутся», и что с этим делать я абсолютно не знала. Растерянность и страх выбили меня в совершенно глупое, но непреодолимое оцепенение.
Мимо пронесся смазанный силуэт. А в следующее мгновение противники оказались буквально разбросаны в разные стороны. Гневно рыча, подскочили на ноги, да так и замерли, глядя на замершего между ними Адриана Георгиевича.
— Друзья мои, — с поистине ледяным спокойствием заговорил преподаватель, опуская руки. — Что это вы здесь устроили на глазах у бедной, напуганной девочки?
И я, наконец, отмерла. Истерично всхлипнув, бросилась к нему и вцепилась в воротник светло-серого пиджака, дрожа всем телом.
— Тише, девочка, тише, — химик мягко приобнял меня за плечи одной рукой, а второй принялся успокаивающе поглаживать по голове: — Посмотрите, до чего вы ее довели! Знаете что, молодые люди, нам предстоит очень долгий разговор у меня в кабинете. Ну? Чего вы стоите? Шагом марш! Я буду через несколько минут, и только попробуйте устроить мне там беспорядок.
Его тон варьировался, пока он отчитывал парней, но закончилась отповедь четко взвешенной долей угрозы.
На пару секунд коридор погрузился в тишину, потом удаляющиеся шаги возвестили меня о том, что парни ушли. В разных направлениях, но судя по тому, что Адриан Георгиевич промолчал, он был уверен, что они снова сойдутся, причем именно в его кабинете.
Тем временем мужчина отклонился, пытаясь заглянуть мне в лицо, но я лишь крепче прижалась к его груди.
— Ох, совсем они тебя вымотали, — вздохнул он, на несколько секунд прижал меня к себе, а потом настойчиво отстранил, так, чтобы я оказалась способна идти рядом. — Пойдем, я куплю тебе кофе, а ты, если захочешь, расскажешь мне, в чем дело и что произошло.
И он повел меня к лестнице, приобнимая одной рукой и позволяя жаться к своему боку, как напуганному ребенку. И рядом с ним я успокоилась. К моменту, когда мы сидели за столиком в столовой, мои руки уже почти не тряслись, как и я сама. И глядя в его спокойные, светлые глаза, я рассказала ему все, как на духу. А он слушал и не перебивал, позволил выговориться, просто держа мою ладонь в своих руках. В тот момент он показался мне на удивление… мудрым. Глупое впечатление, что он гораздо, гораздо старше.
— Слушай свое сердце, девочка, — выслушав меня, он сжал мою ладонь чуточку сильнее и кивнул, прикрыв глаза. — Не верь ничему, кроме него.
После чего ободряюще улыбнулся, встал, погладил меня по макушке и ушел. А я смотрела ему вслед и понимала, что, несмотря на ауру легкой бесшабашности, он всегда ассоциировался у меня с покоем. И разумностью.
Отступление 7
Адриан влетел в свой кабинет, со стуком захлопнув за собой дверь. Затормозил у стола, окинул провинившихся парней категорически неодобрительным взглядом, скинул пиджак, оставшись только в белой рубашке, и оперся руками на столешницу: