Могила тамплиера
Шрифт:
– Думаете, она? "Шерон Стоун"?
– Ну, вот и готов рабочий псевдоним. Слава богу, хоть какое-то продвижение вперед! – проворчал генерал. – Да, Глеб Петрович, боюсь, это она. Похоже, они f с этим гитаристом-потрошителем работают в паре, как Бонни и Клайд, и парочка эта переместилась из Пскова в Москву. Переместилась, надо полагать, вслед за энклапионом.
– Как вы и предсказывали, – добавил Сиверов.
– Не подлизывайся. Отправляйся в морг, потом доложишь, – отрезал Федор Филиппович и прервал соединение.
– Доктор сказал "в морг" – значит, в морг, – печально произнес Глеб, пряча мобильник в карман, и плавно тронул машину.
Ему была знакома страшная
– Послушайте, доктор, – сказал Глеб патологоанатому, на лошадиной физиономии которого обращение "доктор" вызвало тень саркастической улыбки, – это очень важно. Скажите, можно ли уверенно утверждать, что вот это повреждение, – он кивнул в сторону цинкового стола, на котором лежал посиневший труп, – ну, как бы это сказать... уникально, что ли?
Патологоанатом перестал ухмыляться и задумчиво подвигал тяжелой, темной от щетины нижней челюстью.
– Знаете что, – сказал он, суя в зубы "беломорину" и замысловато сплющивая картонный мундштук, – если бы кто-то описал мне это повреждение на словах, я бы, как вы только что выразились, уверенно заявил, что это – брехня, бред сивой кобылы. Сделать такое на операционном столе, предварительно усыпив, а еще лучше – умертвив пациента, – это да, это сколько угодно. Но кому это надо? А чтобы вот так, в бытовых условиях, да еще живого человека, который не станет стоять и молча ждать, пока его распилят надвое... Уму непостижимо! Это надо делать одним мощным ударом, и мне трудно представить человека, способного такой удар нанести. Я бы сказал, что такое в принципе невозможно, но, увы, не могу оспаривать очевидный факт. А факт – вон он. – Обтянутый латексом костлявый палец протянулся в сторону цинкового стола. – Следовательно, кто-то это сделал. Так вот, отвечая на ваш вопрос, скажу так: существование даже одного такого человека удивляет. Второй такой родится не скоро.
– Спасибо, доктор, вы мне очень помогли, – сказал Глеб, дал ему наконец прикурить, с облегчением распрощался и поехал в райотдел.
Здесь он не без труда получил доступ сначала к фотографиям места происшествия, а затем к аппарату факсимильной связи и компьютеру, подключенному к Интернету. Затем связался с Псковом, переслал туда фотографии, разыскал по телефону майора Стрешнева и попросил провести опознание. Поскольку договоренность между ними все еще оставалась в силе и бравый майор с чапаевскими усами до сих пор ждал, когда же, наконец, на его голову водрузят лавры за успешно проведенное сотрудником ФСБ Федором Молчановым расследование, поиск свидетелей и процедура опознания заняли у него всего ничего – часа три, три с половиной, не больше. Глеб не без оснований полагал, что майор при желании мог бы справиться с этим трудным и опасным делом за полчаса, но радовался уже и тому, что процесс не затянулся на неделю.
Ответ, присланный из Пскова, был однозначный: на фотографиях изображен именно Алексей Дубов, и никто иной. Глеб позвонил Федору Филипповичу и доложил о результатах опознания, как-то
Ему повезло: главный оказался на месте, хотя, когда Сиверов прорвался наконец в его кабинет, уже складывал в портфель какие-то бумаги. Брошенное им "Чем могу служить?" прозвучало не слишком приветливо. Ясно было, что служить Глебу чем бы то ни было он не испытывает ни малейшего желания, а лицам, ответственным за проникновение в его кабинет какого-то постороннего в темных очках, наверняка не поздоровится. Поэтому Сиверов сразу бросил в бой тяжелую артиллерию и танки, предъявив удостоверение, которое еще не успел спрятать в карман после жестокой и кровопролитной схватки с секретаршей.
– Так чем могу? – повторил главный редактор, заметно сбавив тон.
– Меня интересует Алексей Дубов, – сообщил Глеб.
– Впервые слышу, – сказал главный. Мина у него была довольно-таки кислая, из чего следовало, что к правоохранительным органам и в особенности к спецслужбам он относится с предубеждением. В этом он, увы, не был оригинален; Сиверов и сам относился к вышеупомянутым организациям с предубеждением и не знал никого, кто был бы такого предубеждения лишен.
Слепой сверился со своей шпаргалкой и добавил:
– В вашей газете он публиковался под псевдонимом "Александр Долинский".
– Ах, этот!..
Главный редактор поморщился с видом человека, заранее предвидевшего неприятности.
– Ну вот, я так и знал, – сказал он и тяжело вздохнул.
Глеб вспомнил, что именно в этой газете была опубликована одна из самых вздорных статей Дубова, в которой тот прозрачно намекал, что энклапион, возможно, вовсе не был украден какими-то уголовниками, а, напротив, изъят у археологов сотрудниками спецслужб с целью расшифровки содержащегося в нем послания, а в перспективе, понятно, завладения чашей Святого Грааля. А чаша при умелом обращении способна подарить вечную жизнь узкому кругу избранных – высшему руководству страны, например, и, несомненно, руководству спецслужб...
Главный редактор, конечно же, хорошо помнил весь этот почти забытый Сиверовым бред и давно уже, наверное, с тревогой ждал подобного визита. Он явно испытывал сильнейшую неловкость, но сразу поднимать лапки кверху тоже не собирался и потому, не дожидаясь новых вопросов, первым перешел в наступление.
– Хочу вас сразу предупредить, – объявил он, вытряхивая из лежащей на столе пачки сигарету и задвигая ее конец куда-то под усы, – что за мнения, высказываемые авторами в публикациях, а также за достоверность содержащейся в этих публикациях информации редакция ответственности не несет.
– Знаю, – сказал Глеб, – читал. Это напечатано на последней странице, в самом низу... Кстати, очень удобная оговорка. Но я пришел сюда не права качать, поверьте.
– А зачем же тогда? – Главный редактор чиркнул зажигалкой и прикурил, с интересом глядя на Сиверова поверх огонька, который, трепеща, отражался в линзах его очков. – Если вам нужен этот... Как вы сказали – Дубов? Так вот, если он вам нужен, вы обратились не по адресу. Я понятия не имею, кто он, чем дышит и где его искать.
– Но статьи его вы читали?