Могильщик

Нигро Дон

АННАБЕЛЛА. Задумывалась, но я боюсь брачной ночи.

ОТЕЦ УИГГЛИ. Не понимаю, что это значит.

АННАБЕЛЛА. Нас таких двое.

ОТЕЦ УИГГЛИ. Я вижу, ты еще и умная.

АННАБЕЛЛА. Иногда. А бывает – я очень глупая. Никогда не знаю,

какая я, когда просыпаюсь утром. Могу быть какой угодно.

ОТЕЦ УИГГЛИ. Это обычное дело со всеми. Если на то пошло, мы – незнакомцы для себя самих. Мы верим, что знаем, какие мы, а потом что-то выскакивает изо рта, и мы думаем, а кто это сказал? Мы что-то делаем, и какая-то наша часть наблюдает в великом изумлении, может и в ужасе, а потом мы думаем: «Почему я это сделал? Что на меня нашло?»

АННАБЕЛЛА. И вы тоже незнакомец для себя?

ОТЕЦ УИГГЛИ. Я такой же человек, как и любой другой. Нет, разумеется, нет. Потому что священник – он другой. И однако, случается, причем не раз и не два, когда я смотрю в зеркало и не знаю, кто передо мной.

АННАБЕЛЛА. Значит, в этом доме мы все незнакомцы?

ОТЕЦ УИГГЛИ. Незнакомцы в чужой стране. (Пауза). Я видел, ты на днях говорила с Фрэнком.

АННАБЕЛЛА. С Фрэнком?

ОТЕЦ УИГГЛИ. Ты развешивала простыни на бельевой веревке у сарая.

АННАБЕЛЛА. А-а-а. С могильщиком. Да. Это к разговору о незнакомцах. Вот уж кто незнакомец на все сто процентов.

ОТЕЦ УИГГЛИ. Ты не должна его бояться. Он совершенно безвредный.

АННАБЕЛЛА.

Таких нет. Вред может причинить любой. Младенец может повернуться и раздавить мотылька.

ОТЕЦ УИГГЛИ. Поначалу Фрэнк может показаться странным, но, поверь мне, к нему привыкаешь.

АННАБЕЛЛА. Вы привыкли?

ОТЕЦ УИГГЛИ. Более чем. И он умнее, чем можно подумать.

АННАБЕЛЛА. Это как раз не удивительно.

ОТЕЦ УИГГЛИ. Время от времени он обыгрывает меня в шахматы.

АННАБЕЛЛА. Вы играете в шахматы с могильщиком?

ОТЕЦ УИГГЛИ. Он играет очень хорошо.

АННАБЕЛЛА. Вы, наверное, позволяете ему выигрывать.

ОТЕЦ УИГГЛИ. Нет, я никому не позволяю выигрывать. Фрэнк действительно очень интересный молодой человек. И, думаю, кроме меня, друзей у него в этом мире нет.

АННАБЕЛЛА. Тогда ему очень одиноко.

ОТЕЦ УИГГЛИ. Думаю, да. Он очень одинок. Я буду тебе признателен, если ты постараешься относиться к нему по-доброму.

АННАБЕЛЛА. А Фрэнк это оценит?

ОТЕЦ УИГГЛИ. Разумеется. Почему нет?

АННАБЕЛЛА. Если я вижу, что люди стараются относиться ко мне по-доброму, меня это оскорбляет. Или тревожит. А вдруг они собираются ночью прокрасться в мою комнату и задушить телефонным шнуром? Если люди действительно относятся к тебе по-доброму, зачем им стараться это показывать? А если нет, какая тебе польза от того, что они тебя обманывают?

Конец ознакомительного фрагмента.