Мои алмазные радости и тревоги
Шрифт:
Надо сказать, что истории открытий алмазных месторождений с летописцами не повезло. В своей среде Амакинка
История Амакинки полна скрытого и явного драматизма. За годы существования экспедиции погибли десятки её сотрудников. Сгорали в палатках и балках, гибли на транспорте, тонули при переправах, попадали под электроток, отравлялись продуктами. Было множество всякого рода ЧП, связанных с нарушениями техники безопасности, с непростительными оплошностями самих пострадавших, со стихийными бедствиями и просто с непредвиденными обстоятельствами. Но практически не было трагических случаев, когда бы геологи-полевики погибли, как в упомянутом фильме, из-за непродуманной организации полевых работ. Чтобы они, к примеру, были заброшены в тайгу без должной страховки, без связи, без необходимого количества продуктов, без полевого снаряжения (хотя последнее нередко оставляло желать много лучшего, как и снабжение продовольствием). Полевые работы партиями Амакинской экспедиции велись, как правило, по утвержденным проектам, по продуманному плану, профессионально, без неоправданного риска.
И поиск месторождений алмазов велся по известным канонам геологической науки и годами выверенной практики. Были, конечно, и промахи, и досадные упущения, и ошибочные геологические прогнозы, но тем не менее случайность не сыграла сколь-либо существенной роли в открытиях месторождений. Открытия явились закономерным результатом целенаправленной и планомерной поисковой работы большого коллектива геологов и геофизиков.
Журналистам и писателям такая проза жизни всегда была не по нутру. Их в принципе-то можно и понять. Для сюжета любого произведения, чтобы заинтересовать читателя, надо что-то необычное, из ряда вон выходящее, экзотическое. А лучше всего — трагическое. Если же такового в жизни нет, то берется грех на душу и присочиняется что-то от себя. И вот появляется на страницах очерков лиса, которая вырыла нору в кимберлите и тем самым способствовала открытию трубки Мир. Как ни открещивался Юрий Хабардин от этой версии, как ни доказывал потом, что трубка была бы найдена и без лисьей норы, ничего не помогало. Из статьи в статью кочевала пресловутая лиса, только благодаря которой якобы и была обнаружена трубка Мир.
То же самое с трубкой Зарница. История её открытия, как и трагическое её продолжение описаны во множестве очерков и в так называемых «художественных произведениях». То, что Лариса Попугаева вела поиск геологически профессионально и без особых приключений, довольно быстро вышла по пиропам на их коренной источник, журналистов не устраивало. Им надо было, чтобы на её пути возникали всевозможные препятствия и сложности. И вот в очерках и романах она не просто идет с лотком, промывая шлихи, а ползет на коленях от речки Далдын до самой трубки. Словом, как в той пародии, которую на такого рода опусы сочинили амакинцы: «Была ночь. Выли волки. На поляну выполз Хабаров. Лицо его было в крови. В зубах он держал диамант».
В конце 1956 года в столицах — Москве и Якутске — принимались основополагающие решения по части создания отечественной алмазодобывающей промышленности. В недрах Минцветмета готовился приказ об организации треста «Якуталмаз». В каких-то институтах приступали к проектированию рудника «Мирный», обогатительных фабрик, электростанций, жилого города алмазодобытчиков. Но мы, как говорится, рядовые труженики алмазного края, ничего не знали о великих замыслах.
7 ноября 1956 года молодые и холостые геологи и геофизики, не улетевшие на камералку в Нюрбу, собрались веселой компанией в одном из домиков на берегу Иреляха. Дружно лепили пельмени, готовили удобоваримое питье из спирта, отпущенного по норме к Октябрьским праздникам, и в тесном застолье пели свои любимые песни. Коронной, как и всегда, была знаменитая «Бодайбипка :
Ой, да ты, тайга моя густая, Раз увидев — больше не забыть! Ой, да ты, девчонка молодая, Нам с тобой друг друга не любить...Не раз звучала и песня «Тот, кто был в экспедициях», тогда уже ставшая гимном геологов:
Потому, что мы народ бродячий, Потому, что нам нельзя иначе, Потому, что нам нельзя без песен, Потому, что мир без песен тесен!Успехом пользовалась также только лишь появившаяся невесть кем сочиненная на мотив популярной тогда «Индонезии» песня «Страна любимая Якутия». В ней были такие слова:
Нас кормят наши ноги верные, Мы все ревматики, наверное, А голова для накомарников Всего лишь нам дана...Нелёгкая бродяжья жизнь геологов в песнях всегда окрашивалась в романтические тона. И приправлялась юмором. К примеру:
Ах, если б знала мать моя, Что на Вилюй поеду я, Она бы никогда меня на свет не родила!Или:
В тайгу заброшены судьбой суровою, Так далеко от дома и пивной; Сидим немытые, давно не бритые В палатке тесной, грязной и сырой.Это вовсе не значило, что мы жалели о приезде в Якутию и что нам надоело жить в тесных палатках. Наоборот, мы были очень довольны, что попали именно сюда, в самую гущу событий, связанных с алмазами. Большинство специалистов, приехавших на берега Малой Ботуобии в пятидесятые годы, надолго осталось здесь. А условия жизни нас тогда не особенно волновали. Мы не мечтали о благоустроенных квартирах, автомашинах, целевых вкладах, долларах. Будущее рисовалось нам только в розовых красках. Коммунизм, который обещал нам Никита Сергеевич, был не за горами, хотя мы в него и не особенно верили, а жизнь казалась прекрасной и удивительной. Год 1957 — год больших разочарований — был еще впереди.
АМАКИНКА-1957
Если годы 1954—1956 были для геологов-алмазников годами грандиозных открытий и еще больших надежд, то с 1957 года у них началась полоса неудач и многих разочарований. Для Амакинской экспедиции это выразилось прежде всего в отсутствии находок новых коренных месторождений, соизмеримых по масштабам с трубками Мир и Удачная. Многочисленные кимберлитовые тела, найденные геофизиками Восточной экспедиции Западного геофизического треста в 1955 и в 1956 годах в Далдынском районе, оказывались при геологической заверке пустыми или с весьма низким содержанием алмазов.