Мои больные (сборник)
Шрифт:
Дифференциальный диагноз позволил говорить о саркоидозе грудных лимфоузлов средостения. Саркоидоз имеет 3 стадии в своей прогрессии: изолированную (только лимфоузлы средостения), с поражением уже самой легочной ткани и – наконец – диффузную (все легкие). Первая стадия характеризовалась обратным развитием, третья была необратимой и сопровождалась тяжелой дыхательной недостаточностью. Наш предыдущий опыт подтверждал данные литературы об отсутствии обязательной и тем более специфической терапевтической тактики в случаях с первой стадией заболевания. И в данном случае больному нами
Этиология и природа саркоидоза до сих пор не выяснены. Официальные документы часто относят это заболевание к туберкулезу, и фтизиатры хорошо знакомы с этим заболеванием. Конечно, мы консультировались с фтизиатром. Он согласился с нашим диагнозом и с необходимостью дальнейшего наблюдения.
Больной таки съездил с семьей в Крым, скрыв сам факт обследования в нашей клинике. И с ним ничего не случилось. Через полгода изменения лимфоузлов в легких больного исчезли. Конечно, процесс мог бы и прогрессировать. Это означает, что заболевание в ранней стадии может излечивать сам организм. Пульмонолог выступает в таких случаях всего лишь в качестве наблюдателя.
Командир полка
Вызвали в хирургическое отделение госпиталя. В громадной палате лежит человек 30. Среди раненых, в небольшом закутке безо всяких удобств сидит на койке крупный мужчина, 45-ти лет, в больничном халате. Один рукав спущен, из него торчит сооружение, которое поддерживает левое плечо в гипсе. Спать можно только на правом боку. Меня предупредили – это командир полка.
Кашляет, пневмония, но состояние вполне удовлетворительное. Послушал его, сделал назначения. Он крепкий – все будет в порядке.
История его такова: выходили с боем из-под Гардеза (это возле границы с Пакистаном). Тянули свои пушки, окапывались, так как «духи» обстреливали. В один из минометных обстрелов взрывом его отбросило на противоположную стенку окопа. Ударился левым плечом. Боль была адская, рука в бушлате повисла. Сполз на дно окопа и потерял сознание.
Санинструктор подобрался к нему и сделал обезболивающий укол. Он пришел в себя, но сильно гудела голова. Вероятно, была еще и контузия. Солдаты, как только обстрел прекратился, оттащили его в полковой медпункт. Оттуда его переправили на вертолете в Кабул, а с аэродрома на машине в госпиталь.
На рентгене подтвердили перелом левого плеча в средней трети, без смещения и без осколков. Решили обойтись без металлоостеосинтеза, ограничившись гипсованием. Вот уже месяц ходит в гипсе. Скоро гипс будут снимать.
Позже встречал его на прогулке во дворе госпиталя. Радуется, что легко отделался и особенно тому, что из Афганистана будет отправлен в Ташкент, а далее, наверное, на старое место службы. Представлен к правительственной награде. Его навещают однополчане. Полк его благополучно вышел из зоны боев.
Декабрь 1987-го года. Все здесь ждут окончания войны. Она не нужна ни солдатам, ни генералам.
Ознобление легких
Летом 1990 года на кафедре реаниматологии в Клингородке города Саратова состоялся консилиум.
У реаниматологов находился необычный больной. Было известно, что он работал грузчиком в холодильном складе крупного мясокомбината г. Саратова. Его ежедневной обязанностью было снимать с крюков замороженные коровьи туши и вывозить их на тележках или вытаскивать на спине к выходу со склада. Это была тяжелая работа. Накануне она носила авральный характер.
К вечеру того дня он почувствовал себя плохо, его знобило и трудно стало дышать. Подобные эпизоды бывали с ним и прежде – работа такая. Он принял меры: принял горячий душ, выпил водки и грамм аспирина. Но лучше ему не стало: нарастала одышка. В связи с этим он был доставлен в реанимационное отделение больницы. На рентгене определялось диффузное затенение обоих легких. В крови – высокий лейкоцитоз. С учетом анамнеза дифференциальный диагноз содержал предположения о тотальной пневмонии, альвеолите, озноблении легких. Больного перевели на аппарат ИВЛ.
Состояние его ухудшалось. Созвали консилиум. Обсуждались указанные выше предположения. Я вспомнил о возможности острого дистресс-синдрома на фоне ознобления легких. Говорили также о каком-то диссеминированном процессе в легких аллергического характера. К общему мнению не пришли. Назначили парентерально большие дозы глюкокортикостероидов («палочка-выручалочка»), продолжили оксигенотерапию и применение антибиотиков.
Лучше больному не становилось. Вызвали консультанта из отделения диссеминированных заболеваний легких ВНИИ пульмонологии МЗ СССР (Ленинград). Часа через четыре консультант прилетела в Саратов, и консилиум собрался вновь, вечером того же дня.
Консультант поддержала предположение об альвеолите как следствии ознобления легких и о развитии дисстресс – синдрома. Тогда это понятие только появилось, в частности, на основе исследований, проведенных в этом институте (В.И.Воинов). В основе этого синдрома лежал тяжелый эндотоксикоз. Требовалась экстракорпоральная тактика (гемосорбция, гемодиализ и т. п.). По назначению консультанта был осуществлен гемодиализ. Больному стало легче, но он по – прежнему оставался нетранспортабельным.
Функции консультанта ограничены. Знаю, что специалист из Ленинграда убыл на следующий день, что тактика лечения с включением методов очищения крови была продолжена с определенным успехом. Летние заботы прервали контакты с клиникой реаниматологии, и я, к сожалению, не знаю об окончательном исходе этого случая.
Добавочная долька легкого
Служащая ректората нашего Университета как-то поделилась со мной своей бедой: у ее сына – студента 1-го курса – возникло кровохарканье. Он случайно обнаружил это сам, кашлянув в носовой платок, а затем уже показал матери. Кровохарканье – это всегда серьёзно. Как долго это продолжалось до его обнаружения – было неизвестно: недели, а может быть и месяцы. Оно не было массивным, скорее наоборот, но наблюдалось постоянно. Самочувствие юноши было нормальным, только в самое последнее время присоединилась некоторая нервозность.