Мои друзья скандинавы
Шрифт:
— При таком тираже почти каждый датчанин получил бы по экземпляру романа, — пробасил Йорген Вибе, поэт, председатель Датского союза писателей, приехавший в тот день со своей семьей в гости к Шерфигу.
В утренних газетах я видел портрет Вибе, только на днях избранного председателем Датского союза писателей.
В этом избрании писателя, известного своими симпатиями к нам, участника движения Сопротивления, также сказывался поворот творческой интеллигенции влево.
Я рад был поздравить Вибе, гостеприимство которого в прошлом году простиралось так далеко, что
На улице рыбацкого городка Нексе, выходящей на набережную, он подвел нас к небольшому приземистому каменному дому, где прошли детские и юношеские годы знаменитого датского пролетарского писателя Мартина Андерсена, прибавившего затем к своей фамилии название городка…
На стену этого дома хотели повесить мемориальную доску, но хозяин воспротивился. Он, мол, не так уж любит коммунистов, чтобы доска с фамилией одного из них значилась на стене его дома.
Хозяйские права нарушить нельзя было.
— Но городской совет нашел выход, — смеясь, рассказывал Вибе. — Сама улица была названа именем Мартина Андерсена-Нексе. И на этом доме теперь, поглядите, красуется табличка — название улицы…
— Ну, а как продвинулась рукопись о Киргизии? — спросил я Шерфига.
И снова вместо ответа Ханс провел меня в соседнюю комнату, к «исторической» машинке. На заложенной в ней странице значилась цифра 38.
— Не много же ты успел за четыре недели!
— Да, но за это время я сделал эскизы декораций театрального спектакля и двадцать иллюстраций для своей книги о Киргизии…
Сейчас Ханс Шерфиг возглавляет общество художников «Корнер», и недавно Королевская академия художеств избрала его членом ученого совета. Элизабет Карлински, жена Ханса, тоже известная художница, дочка Кристина — ей уже двадцать лет — студентка Академии художеств.
Без тени улыбки, строгим голосом, как всегда, когда он шутит, Шерфиг за обеденным столом рассказывает:
— Когда меня спросили о моей программе в академии, я ответил, что ставлю перед собой три задачи. Первая — получить премию для себя. Вторая — добиться премии для своей жены. Третья — выхлопотать премию дочери. После такой декларации меня, конечно, избрали единогласно…
В застольной беседе речь снова заходит о киргизских впечатлениях Шерфига. И между прочим, он сообщает Йоргену Вибе о киргизском обычае угощать почетного гостя самым лакомым по местному вкусу кусочком жаркого — глазом барана.
— Когда я вернулся домой, некоторое время я не мог смотреть в глаза нашим овцам. Мне стыдно, что я ел глаза их родичей…
В Дании о Киргизии знают, пожалуй, не больше, чем в Швеции о Казахстане. А там, в учебнике географии для седьмого класса, сказано: «Казаки (казак — эго наездник) образуют свою собственную республику Казакстан. Русские часто их называют киргизами — отсюда пошло название киргизские степи»… И я с радостью думаю, какую большую пользу в сближении скандинавов с народами Советского Союза принесет доброжелательная книга Шерфига.
ТРИ КИТА
Огромная
Большая собственная гавань примыкает с моря к заводским цехам. Здесь сгружают заморский уголь — топливо и ячмень — сырье. Отсюда уходят в дальние края теплоходы, в трюмах которых булькает пиво, заключенное в бочках, в бутылках и цистернах.
Власть «Джона — Ячменное зерно» тут не только над душами, но и над экономикой огромна.
Пиво для датчан не только любимый напиток, но и валюта, В 1964 году в Англию, Австралию, Индию, Швецию и Южную Америку было продано девяносто миллионов литров пива заводов Тюборга и Карлсберга.
Впрочем, сейчас и в порту Тюборга, и на пивных заводах было безлюдно. Пивовары всей Дании бастовали.
Утром в назначенный час к тротуару у «Тюборга» лихо подкатил Эрик. По своим делам он собирался на день-другой в Орхус, второй город Дании, и пригласил нас разделить компанию. Бросив взгляд на четырехэтажную бутыль «Тюборг», он сказал:
— Вот тебе иллюстрация к тому, что я говорил вчера об идущей здесь концентрации производства. В прошлый свой приезд ты, если хотел, мог бы заказать пиво «Стерн», а теперь дудки! Завод этот прогорел, раздавлен монополистами Карлсбергом и Тюборгом.
Конечно, только искусный дегустатор может найти разницу во вкусе между пивом разных фирм, но все здесь утверждают, смеясь, рассказывал мой друг уже в пути, что определенные слои тяготели к определенным маркам пива. Кооператоры, а их здесь немало, и люди левых взглядов — сторонники национализации — употребляли главным образом пиво завода «Стерн» («Звезда»), потому что он принадлежал кооперации. Теперь же им приходится налегать вместе с социал-демократами на пиво старейшей, основанной сто двадцать лет назад, фирмы «Карлсберг».
Консерваторы же по-прежнему дуют «Тюборг». Люди аполитичные пьют и то и другое, без разбора. Интеллигенты же, говорят, предпочитают пиво Карлсберга, потому что он из своих прибылей отчисляет большие суммы в фонд поддержки науки и искусства. За счет этого фонда содержатся не один институт и лаборатории, а многие молодые ученые получают стипендии на самостоятельную работу.
Знаменитая бронзовая русалочка, которая вышла из сказки Андерсена, чтобы грустить на прибрежных камнях, и теперь размноженная в фарфоре, фотографиях и на тарелочках и прочих сувенирах, стала чуть ли не эмблемой Копенгагена, и это тоже дар пивовара — владельца «Карлсберга», преподнесенный городу пятьдесят два года назад. Копенгагенская «Глиптотека» — знаменитый музей изобразительных искусств — создана на отчисления из прибылей завода «Карлсберг», принадлежавшего династии Якобсена, этого датского Третьякова.