Мои двенадцать увольнений
Шрифт:
— Вот уже бока отрастила, и мебель задеваю, — пожаловалась цветам, старательно поливая растительность. Шефа еще не было, а нервоз уже присутствовал. Пачка печенья ушла на ура. Даже уже бутерброд с сыром, что мне Липа презентовала, ухрямкан с треском за ушами, а шефа все еще нет. Казнь откладывается, это ли не повод сходить на обед и съесть чего-нибудь вкусного.
— Обедали? — шеф подкрался незаметно.
— Нет, — сказала почти правду, ведь из планов на обед после многочисленных перекусов, в меня влез только салат. Я пыталась разглядеть в профиле начальника, что пялился в
К вечеру уже места не находила от нервоза, хотя почему я должна переживать-то, не мой косяк? Но очередная пачка печенья исчезла во мне.
— Как Париж? — решила зайти я издалека за чашкой вечернего чая, на которую меня позвал сам Великий и Ужасный.
— Нормально, — отчитался Биг Босс.
— Не скучали? — попробовал я опять.
— Нет. Иногда приятно побродить по городу в одиночестве, еще конфет?
Ой, ты черт, умяла уже коробочку конфет и без чая.
Шеф ухмылялся. Вот скотина, я тут извожусь вся, увольнения жду, а он ухмыляется!
— Вы же ей предлагали путь через Прагу, она решила по-другому, ее выбор, — смилостивился все же Ковин, распаковав еще одну маленькую коробочку с шоколадными шедеврами ручной работы.
Уф, значит в этот раз без увольнения. Чем не повод для конфетки?
Пережили день рождения Ковина, пришлось потратить много миллионов и нервов на организацию праздника, все состоялось. Только в одиннадцать вечера выслушала от шефа за то, что не присутствую на этом торжестве опыта и духа. Так меня не было в списках приглашенных, а для контроля есть Линдт, зачем профессионалу мешать в его работе. Мы прекрасно провели этот вечер и без шефа — шашлыки, вино, пледы, дача, мама и Иваныч.
Собрание акционеров тоже провели, и обошлось без долгих споров и выяснений «кто тут круче и умней». Нас даже поблагодарили за хорошую организацию, встречу и заверили, что в следующем году с удовольствием прибудут еще раз. По мне лучше бы не приезжали, за три дня совещания я осталась без сил, пока все проконтролируешь, вспотеешь.
Достойно встретили делегацию из Ближнего Востока: меня пообещали украсть, но так и не умыкнули, наверное, вид Ковина испугал. На всякий случай визиточки остались и обещания шикарной встречи, может, и воспользуюсь когда-нибудь, когда захочется шика Объединенных Арабских Эмиратов и лимонного золота.
У Марии закончилась практика, юристы составили для нее характеристику, я тоже внесла свою лепту. Рассказывать о грандиозных планах дяди на ее будущность не стала, дела семейные не требуют вмешательства со стороны. Пусть Ковин сам рассказывает перспективы обучения заграницей и работы в международной корпорации по защите интеллектуальной собственности. Выпили чай с тортиком в ближайшей кафешке за последний день практики, посиделки получились очень милыми, когда тебя искренне благодарят, очень приятно. Странно, что из юристов к нашему биваку никого не прибило. Мария собралась и преддипломную практику под крышей дяди проходить, но я надеюсь, что будет она в следующем году где-нибудь в другом месте интеллектуальной собственностью
В общем, через недельку практически успокоилась и решила, что предчувствие меня в коем-то веке подвело. Три месяца нормальной работы, без увольнений и дрязг — это рекорд. Я почти каждое утро рассказывала анекдоты, поливала цветы и поила начальство кофе. Может наконец-то все устаканилось, и впереди, меня ждет обычная рабочая рутина?
Я шла по дороге на работу и напевала песню Евгения Мартынова «Верую в тебя», настроение было хорошим, хоть и День дурака. Весеннее солнце уже отвоевало пространство у зимних сугробов и вокруг все сверкало, зеленело и пело.
Букеты тюльпанов украсили стол в приемной и мой кабинет. Я привычно поливала цветы, когда в зимний сад влетела Софья.
— Ники, что случилось?
— А что случилось?
— Ковин звонил, приказал документы на твое увольнение готовить.
— Не может быть?
— Может, я не вру.
— Хорошо, разберусь.
— Я приказ сделала и трудовая готова, на столе у него лежат.
— Хорошо.
Софья ушла. «Ничего умней не могла придумать? Это так банально и даже уже не смешно». Я вернулась в свой кабинет и, напевая «Никому не верю первого апреля», стала делать очередной отчет. От этого увлекательного занятия меня оторвала Екатерина, вид у девочки был взволнованный.
— Николь Александровна, там Андрей Владимирович Вас зовет. Он опять в ярости, как бы опять вас не уволил.
— Сейчас приду.
— Может, не пойдете, скажу, что вы уехали по работе.
— Не надо. Я сейчас к нему приду.
«Они что сговорились? Тоже мне Элочки-людоедочки, одна шутка на двоих». Я закончила отчет и потащилась к начальству.
Вид начальства ничего хорошего не предвещал, Ковин опять напоминал кипящий чайник. «Они что все сговорились и решили меня добить шуткой про очередное увольнение?»
— Я когда вас брал, сказал чтоб вы советы свои при себе оставили? — просвистел Андрео.
— Да, Андрей Владимирович, но я давала советы только по работе, а это вы разрешили.
— Я не помню, чтоб разрешал вам советовать моей племяннице как ей жить?!
— Я ей и не советовала.
— Не советовали?! Не советовали?! А это что?! — Ковин сунул мне под нос записку, в которой Мария извещала, что собирается «жить сама, как Николь».
— Я-то тут причем?
— Причем?!
— Решила девочка самостоятельно жить и что в этом?
— Что в этом?! Она ушла из дома и теперь работает в какой-то благотворительной лавочке!
— Марии двадцать лет.
— Вы же прекрасно знали, что я уже обо всем договорился! Я отвечаю за нее, и что я должен сказать Светлане — «Прости, она решила стать как Николь, без перспектив и будущего»!
«Что?!»
— Значит, это я без перспектив и будущего?! А я вот вижу прекрасную перспективу, не видеть вас и не работать с таким сатрапом как вы!
— Это кто сатрап? Я?!
— Вы!