Мои красные туфли
Шрифт:
Подруги тщательно обыскали все углы и закоулки большого, в стиле Тюдоров, двухэтажного дома Даны, однако все оказалось безрезультатно. Бельишко и платье Карли обнаружились в ванной для гостей: мокрая бледно-розовая кучка напоминала утонувшую розу. Туфли, однако, так и остались в наглой самовольной отлучке. Девушки обнаружили немало пробок от шампанского и прочих напитков и даже одного затерявшегося гостя, который безмятежно храпел в шезлонге на берегу бассейна. Они заботливо придвинули зонт, чтобы не припекало солнце, а для поправки здоровья сразу
Дана засунула недоеденные гамбургеры в мусорный пакет и удобно уселась, водрузив холеные ноги (между прочим, десятого размера) на кофейный столик из черного дерева.
– Ну вот, теперь давай спокойно подумаем, – предложила она, засунув в рот целую пригоршню детского аспирина и запив его шоколадным коктейлем. – Когда ты встречалась со своими туфлями в последний раз?
Глубоко вздохнув, Карли откусила кусочек французской булочки – в надежде, что подобная подпитка активизирует умственную деятельность. Через плечо подруги она уставилась на огромный киношный постер Элвиса – он занимал существенную часть дальней стены и рекламировал галльскую версию фильма «Да здравствует Лас-Вегас». Нечего и говорить – Элвис (король рок-н-ролла) непременно оценил бы важность туфель. Только у него они скорее всего оказались бы из синей замши или чего-нибудь в этом роде.
– Последнее, что я помню, то есть когда я еще точно была в туфлях, я стояла у бара и с кем-то разговаривала. Дальнейшее тонет в тумане, и выплывает из него лишь сегодняшнее утро – я проснулась в этом ужасном голубом халате.
– Эй, поосторожнее с халатом. – Дана решительно выпрямилась. – Между прочим, он остался в память о моем последнем бойфренде, Жан-Поле.
– Конечно-конечно, – согласилась Карли, она заботливо протерла столик салфеткой, а салфетку засунула в пакет. – Вот только звали его Жан-Клод.
– Да как угодно, – пожала плечами Дана. – Главное, что я его любила.
Карли закатила глаза.
– В понедельник у меня прослушивание грандиозной важности. Если не найду туфли, то точно провалюсь. Что предлагаешь?
– Обзвонить всех, кто вчера был здесь, – спокойно ответила Дана.
– Издеваешься? – недоверчиво переспросила Карли. – К тебе сбежалось все пьющее население Лос-Анджелеса! Уж лучше созвать еще одну вечеринку и оповестить всех сразу!
Несмотря на явное похмелье, Дана сразу заинтересовалась.
– Даже и не надейся. – Карли суровым взглядом пресекла саму возможность такого способа поисков. – Хотя бы потому, что мне совсем не хочется, чтобы весь мир узнал, что я проснулась голой и не могу вспомнить ровным счетом ничего.
– Дитя мое, мы все являемся в этот мир голыми и невежественными, – торжественно произнесла Дана. – Так что нагота здесь вовсе ни при чем.
– Еще как при чем! Они все непременно вычислят это отягчающее обстоятельство. – Карли нервно пригладила короткие темные волосы. – Непременно поймут, что я оказалась голой. Ведь все всегда считают, что женщина была голой.
– Может быть, ты и права. – Дана с
– Очень просто, села и приехала. – Серебристый «ауди» ярко отсвечивал на солнце как раз напротив окон гостиной. Карли припарковалась на улице, и теперь на ветровом стекле, под «дворником», трепетал розовый штрафной талон. Она обхватила руками плечи и почти застонала: – Господи! Как же мне вернуть туфли? Без них – конец! Смерть! В них вся моя жизнь!
– Не волнуйся, – успокоила Дана. – Мы их обязательно найдем.
Карли откинулась на подушки; рука непроизвольно скользнула за них, а вернулась с огромным, примерно четырнадцатого размера, коричневым мужским мокасином.
– Ого! Кто же, интересно, здесь ночевал? Какой-нибудь снежный человек?
Дана пожала плечами.
– На твоем месте я не стала бы допытываться. Впрочем, ни за что бы не сказала, что он носит мокасины. Скорее уж туристические ботинки.
В этот момент раздался отчаянный звон металлических подвесок; он возвестил появление устрашающе-грозной таксы по имени Дейзи. Взволнованно помахивая хвостом, собака подскочила к тахте и выхватила башмак из руки Карли. Оба оказались одного цвета и почти одного размера.
– Вот умница, давай-давай! – похвалила Дана, глядя, как собака энергично жует синтетическую крокодиловую кожу. – И главное, никогда не доверяй мужчине, если у него на ногах мокасины с кисточками.
– Кисточки, – задумчиво повторила Карли. Заржавевшие шестеренки в мозгу жалобно скрипнули и начали медленно, с трудом вращаться. Через пару секунд Карли жалобно всхлипнула: – Ах Боже мой!
Дана крепко обняла подругу за плечи.
– Судя по всему, в твоем понимании мужчины и кисточки тоже не слишком уживаются.
Лицо Карли исказилось от ужаса.
– Я знаю, у кого мои туфли, – едва слышно прошептала она.
Дана взглянула на башмак. Дейзи старалась не зря: кисточки превратились в мокрый, скользкий, противный комок. Собака стояла с чувством исполненного долга, гордо подняв голову и засунув крошечную переднюю лапку в мокасин, словно примеряя его.
– У кого же? У снежного человека?
– Хуже, гораздо хуже. – Карли расстроенно покачала головой. Разбежавшиеся в разные стороны воспоминания начали медленно возвращаться. – Я стояла возле бара и разговаривала с людьми. Помню, мы обсуждали исполнителей экзотических танцев.
– Да, такое случается.
– И рассуждали о том, каким образом им удается заставить кисточки вращаться одновременно в противоположных направлениях. Потом кто-то предложил отправиться в экспедицию, чтобы исследовать процесс в естественных условиях, но остальные не захотели бросать дармовую выпивку, а потому все просто уселись и начали рассуждать. Парень из цирка «Дю Солей», его зовут Мартин, высказал предположение, что искусство это сродни жонглированию. Он взял из бара несколько бутылок лайма и начал подкидывать их так, что они крутились в разные стороны.