Мои красные туфли

Меррил Лиана

– Не волнуйся, ты прекрасно справишься. Оставалось только надеяться на лучшее. Пусть звуковая дорожка этого фильма была вовсе не ее идеей, все равно хотелось выполнить работу как можно лучше. Карли прочитала сценарий. Текст показался интересным, но больше всего удивила та исследовательская подготовка, которую осилил Эван. Конечно, участие в серьезном проекте радовало, но в то же время раздражало, что режиссер полностью погружен в себя. Впрочем, это вполне естественно.

Дверь открылась, и в студии появился объект раздражения, как всегда, красивый и наводящий ужас.

Не тратя времени попусту, Эван на ходу кивнул Карли и Дексу, словно признавая их принадлежность к рангу разумных существ, и сунул каждому по копии сценария.

– Здесь то, что я хочу записать сегодня, – пояснил он. – Это практически тот же самый сценарий, Карли, который есть у тебя, лишь с небольшими изменениями. Готов, Деке? – С этими словами Эван уселся за стол продюсера.

Карли взяла новый текст и направилась в кабину записи, а Деке пошел следом, чтобы отрегулировать микрофон.

Изменения и поправки в самую последнюю минуту оставались объективным фактом работы, и с ними приходилось мириться. От профессионального актера-чтеца требовалось умение войти в образ в момент нажатия кнопки «запись». Как правило, лишь при озвучивании мультфильмов актерам полагалась такая роскошь, как предварительная совместная читка. Репетиции рекламных роликов и других текстов сводились к нескольким минутам до записи, прямо в комнате отдыха, и парочке быстрых проб в кабине записи, непосредственно перед первым дублем. Так что Карли могла считать себя счастливой – ведь ей дали возможность познакомиться с текстом заранее.

Деке вернулся в свое кресло и нажал кнопку переговорного устройства.

– Карли, можешь прочитать несколько строчек, чтобы я установил баланс?

Карли начала читать, а он тем временем занялся кнопками и рычажками на пульте.

– Анджела Арлин Барлоу была третьей из четверых детей Эда и Кэрол Барлоу и при этом единственной дочкой. Уже два поколения семьи жили в штате Огайо и занимались разведением кукурузы…

– Все в порядке, – заключил Деке, прерывая чтение.

Щелчок микрофона, и можно начинать. Видеоряд фильма транслировался на мониторе, прямо перед глазами, так что Карли могла видеть все, что озвучивала. Эван дал пару минут, чтобы сосредоточиться.

Наконец Деке нажал кнопку записи.

– «Арлин Барлоу», дубль первый, – объявил он.

Запись прошла куда спокойнее, чем ожидала Карли. Поначалу она, конечно, нервничала – ведь Эван не дал ровным счетом никаких рекомендаций и указаний. Да и по ходу дела замечания режиссера оказались редкими и скупыми, хотя всегда дельными. Он пристально следил за работой. В конце концов Карли решила, что раз ей не говорят, что все идет из рук вон плохо, значит, все в порядке.

– В пятнадцать лет Анджела уехала из дома и из сельской девушки превратилась в городскую. Так как первое имя – Анджела – ей не нравилось, она его отбросила и стала называть себя просто – Арлин…

Через сорок пять минут устроили перерыв, чтобы дать голосу отдых. Карли приготовила себе чай, а мужчинам кофе.

– Вот, пожалуйста. – Она держала поднос с кружками одной рукой. Эвану – со сливками и сахаром, а Дексу – черный.

– Спасибо, –

поблагодарил Деке. – Слушай, а у тебя это здорово получается!

– Когда я работала официанткой, то умудрялась запросто носить обед на четверых. – Она шутливо напрягла бицепсы и состроила комичную гримаску: – Попай!

Деке сжал ее руку и насмешливо фыркнул:

– Полегче, детка, полегче.

Эван поднял глаза от своих заметок.

– Ты работала официанткой? – Тон его ярко изображал притворное удивление. Ведь в Лос-Анджелесе слова «актер» и «официант» звучали почти как синонимы.

– Меня зовут Карли, и я буду вас обслуживать, – серьезно произнесла девушка, прижимая поднос к животу и расплываясь в той улыбке, которую принято называть голливудской. – Специальное блюдо сегодняшнего вечера – тунец, фаршированный орехами макадами с гарниром из тушеных овощей. А кроме этого, суп из бобов фава.

– Бобы фава? – удивился Деке.

– Да, только его почему-то никто не заказывал, – уточнила Карли. – А еще я продавала женское белье, мужские костюмы и даже работала секретаршей хиропрактика. Три лета подряд, на ярмарке Возрождения, носила костюм проститутки.

– Хотелось бы взглянуть, – поддразнил Деке.

Карли игриво ткнула его в плечо и повернулась к Эвану, который снова углубился в чтение сценария.

– У меня есть несколько вопросов по фильму.

– Валяй, – мрачно согласился режиссер.

Карли знала, что он не ожидал тех вопросов, которые она собиралась задать. Принесла из кабины свой экземпляр и положила его на стол, прямо перед Эваном.

– Не знаю, как правильно произнести. Здесь есть русский, Анатолий или как-то еще, а кроме того, несколько географических названий.

Карли показала подчеркнутые слова. Эван медленно, внятно их прочитал, и она несколько раз повторила, добиваясь легкого и естественного звучания. Потом на полях, на всякий случай, написала фонетическую транскрипцию.

– А еще вот что. – Актриса перевернула несколько страниц и остановилась на обведенном абзаце, отмеченном большим вопросительным знаком. – Здесь непонятно, о каком именно Реймонде идет речь: «Они с Реймондом провели вместе почти все лето». Но ведь Реймондов двое: один – ее брат, а второй – брат менеджера. Кого из них ты имеешь в виду? Я что-то никак не могу понять.

– Никто, кроме тебя, не усомнится. Если взглянешь на экран, то сразу поймешь, что здесь говорится именно о брате.

– Да, но ведь я не смогу увидеть фильм до того, как озвучу его, правда? – обиженно возразила Карли. – Так откуда же мне знать?

– Так, может быть, прибережешь вопросы для более подходящего случая? – Эван закрыл сценарий и отодвинул его на край стола. – То есть, конечно, если к тому времени они еще останутся.

Карли проглотила язвительное замечание и продолжала задавать вопросы, несмотря на то что они вызывали открытое пренебрежение Эвана.

– Хорошо, пусть будет так. Но видеоряд не сможет прояснить утверждение о том, что героиня была дважды помолвлена, но так и не вышла замуж.

Режиссер откинулся на спинку стула и сложил на груди руки: