Мои красные туфли
Шрифт:
С тяжелым сердцем Карли побрела в кухню. Некоторые женщины в периоды депрессии предаются безудержной покупательской страсти, некоторые начинают без меры есть, а некоторые то и дело звонят подругам. Все эти средства годились и Карли, но больше всего на свете ей помогала кулинария. По уши испачкавшись в муке, она принималась печь – кексы, пирожные, печенье, всяческие хлебцы – все, в чем участвовали мука, сахар и масло. Изделия вовсе не обязательно предназначались для собственного потребления. Суть терапии заключалась в процессе изготовления и в угощении; сама
Духовка была включена и горела до поздней ночи. Плейер без устали исполнял блюз и кантри – только эти стили могли удовлетворить потребность снова и снова слушать отчаянные, трагические истории любви и печали. «Любовник» звучал вслед за «Я так одинок, что готов расплакаться», Билли Холидей мерялась силами с Хэнком Уильямсом, выясняя, кому из них хуже живется на свете. А сама Карли непрестанно мастерила печенье; из духовки поднос за подносом вылезали шоколадные, с изюмом, овсяные, имбирные, песочные и прочие деликатесы. Кухонный стол скрылся из виду, заставленный мешками, мешочками, кульками и кулечками с мукой, разрыхлителем, ванилью, лимонной цедрой и другими компонентами, необходимыми для творческого процесса.
Так и прошел уик-энд – в кулинарных излишествах, вокальных жалобах на несчастную любовь и мыслях об Эване. Пару раз, между просеиванием муки и протыканием вилкой симпатичных дырочек на кругляшках из теста, Карли пришло в голову, что она слишком много думает о человеке, который ей даже не нравится. Так может быть, имеет смысл подумать о том, кто вызывает симпатию? Увы, среди всех знакомых мужчин не нашлось ни одного, о ком было бы интересно вспомнить – кроме Эвана. Как бы она к нему ни относилась, а игнорировать этого человека было просто невозможно.
Контракт Карли получила в понедельник утром. Внимательно изучив документ, она обнаружила, что туфли в нем не упоминались ни разу. Только сейчас, с огромным опозданием, Карли поняла, что речь о них не шла ни в одном из черновых вариантов, которые появились в результате упорного совместного труда. Как она могла забыть об этой детали? Но с другой стороны, упоминание туфель в договоре означало, что о них узнают и Куинн, и юридический отдел, самый крупный узел утечки информации во всем агентстве. Так что приходилось выбирать, что спасать – лицо или задницу. Карли аккуратно положила договор в сумочку и принялась загружать в машину пакеты с печеньем.
– Нет, мне это совсем не нравится, – ворчал Куинн, сидя за своим столом. В руке его красовался роскошный сандвич с индейкой и сыром на свежем, явно домашней выпечки пшеничном хлебе. Между хлебом и пластинками самой настоящей, с румяной корочкой, индюшачьей грудки изящно красовались листья салата. Ленч Куинна явно был произведением умелых рук Глена.
– Почему же? Что здесь не так? – Карли ковырнула свой покупной, фабричного изготовления китайский салат с курицей.
– Давай начнем с общих моментов. – Агент положил гениальный сандвич и выразительно помахал бумагой. – Ты вообще-то это читала?
– Я
– Карли, а ты о моем существовании не забыла? Ведь агент – это я. Заключать сделки вовсе не твое дело. Это моя работа. А ты занимайся закадровым комментарием и выпечкой.
– Знаю, – согласилась Карли, пытаясь его успокоить. – Мне никогда бы и в голову не пришло заниматься подобными делами, но на сей раз так сложились обстоятельства. Нечто вроде услуги. – В эту минуту девушка искренне порадовалась, что о туфлях документ молчит.
– Услуга! – Голос Куинна зазвенел от раздражения. – Что этот парень для тебя сделал? Дал для пересадки собственную почку? – Агент нервно откусил изрядный кусок сандвича.
– Но посмотри. Здесь все не так уж и плохо. Ты получаешь комиссионные, а я – кредит и проценты от фильма.
– Лучше бы ты получила деньги за работу. Еще никому, кроме Кена Бернса и Майкла Мура, не удалось сделать приличные деньги на документальном фильме. Если тебе вдруг захотелось заняться подобным делом, я вполне мог бы найти что-нибудь приличное. Надо было всего лишь сказать.
– По этому договору я получу немало дополнительных преимуществ. – Она подумала о собственных туфлях и карьере.
Куинн подобный аргумент не принял.
– Так вполне могла поступить Чарли.
Карли упрямо сжала губы и решила попросить Дану как можно скорее убить свою соперницу в «Ежовом раю».
– На самом деле, – продолжил Куинн, – это больше похоже на идею Дафны. Как ни крути, затея глупая, но если ты действительно хочешь этим заниматься, мешать я не буду.
– Спасибо, Куинн. – Карли вздохнула и с облегчением села. Она чувствовала себя так, словно ей только что впервые позволили отправиться на танцы без сопровождения взрослых.
– Но не думай, что этим все закончится. Я буду пристально за тобой следить. Сначала история с бассейном, теперь вот это.
От изумления глаза Карли раскрылись так широко, что еще чуть-чуть, и они бы выскочили и упали прямо на сандвич Куинна.
– Откуда тебе известно о бассейне?
Агент смерил любимую клиентку сочувственным взглядом.
– Дело в том, что я твой агент, и знать о тебе все – моя прямая обязанность. Но не волнуйся, в мои обязанности вовсе не входит болтать направо и налево обо всем, что мне известно.
Усилием воли Карли вернула глаза в положенные им рамки.
– Клянусь, ни за что на свете этот фильм не помешает моей основной работе. – Она предпочла промолчать о ситуации с «Компостной кучей» и о том, что основной работы может и не оказаться.
– О, это меня вовсе не волнует. Ты прекрасный профессионал, причем с самого начала. Беспокоюсь я вовсе не об этом.
– Ну же, Куинн. – На лице Карли расцвела очаровательная улыбка. – Может быть, ты все-таки немножко ревнуешь?
– Ну если только самую малость. – Куинн с аппетитом принялся за шоколадную ромовую бабу домашнего приготовления. Макушка ее была покрыта толстым слоем глазури и украшена выложенной из шоколада миниатюрной буковкой «К».