Мои красные туфли

Меррил Лиана

Ответом на все критические усилия оказались лишь ни к чему не обязывающие кивки и неопределенное бормотание – но и эта реакция оказалась куда лучше той, которую вызвала первая попытка Карли высказать собственное мнение, когда самолюбивый режиссер резко, почти на полуслове оборвал ее. Сейчас же, вне всякого сомнения, он просто насмехается над ней. И все же… Она съежилась от сознания собственной глупости.

Тяжелые ритмичные удары, волнами накатывающие на спальню, сигнализировали о перемещении по тихой улице мощной стереофонической системы в ненадежной

оболочке легкового автомобиля. Но уже через несколько минут единственным поступающим из внешнего мира сигналом оказался головокружительный запах буйно цветущего жасмина. Карли перевернулась на живот и посмотрела на Эвана:

– Расскажи, что произошло тогда, на вечеринке у Даны.

Эван лежал на подушках, и на губах его играла ленивая, довольная улыбка. Волосы растрепались и выглядели совершенно неотразимо, а выражение лица не оставляло сомнений в том, что за все самые великолепные оргазмы мира несет ответственность именно он, и никто другой.

– Ты уверена, что хочешь это узнать?

– Не слишком. Но зато вполне уверена в том, что в памяти не должно быть белых пятен.

– Ну что же… после того, как ты отключилась… Карли застонала.

– Я ненавижу истории, которые начинаются таким образом!

– После того как ты отключилась, – повторил Эван, не обращая внимания на ее страдания, – я отнес тебя в дом и засунул под душ.

– И ты меня раздел?

– Это было необходимо, хотя и очень трудно.

– Разумеется, никого более подходящего для этой процедуры не нашлось во всем Лос-Анджелесе, – сухо заметила Карли.

– Хотелось бы думать именно так. – Он ущипнул ее за голую попу.

– Рассказывай дальше, – распорядилась Карли, шлепнув хулигана по руке.

Ухмыльнувшись, Эван продолжил:

– Ну вот, а потом упаковал тебя как можно уютнее и уложил в постель.

– Очень мило с твоей стороны.

– Правда? Да, так о чем же я? А, вспомнил! Ты открыла глаза и пробормотала: «О Боже, Эван, прекрати кружиться, а то меня сейчас стошнит». – Он произнес эти слова высоким, писклявым голосом, как будто подражая ее манере речи.

– Эй! – резко оборвала Карли. – Говорить на разные голоса – это мое дело!

– Просто стараюсь придать своему повествованию немного реализма, – оправдался Эван, снова положив руку на аппетитную попку. – Ну вот, как бы там ни было, ты начала издавать разные похожие на стоны звуки, примерно такие же, как сейчас, и упорно просила тебя убить.

Это уж было слишком. Карли уткнулась лицом в подушку. Эван крепко обнял ее и принялся тихонько, нежно растирать спину.

– Я, конечно, отказался. Потом ты заявила, что я поистине отвратителен. Это было постыдно, поскольку на самом деле ты считала меня очень красивым.

– Не-е-ет, – жалобно пропищала девушка где-то под мышкой у любимого.

– Причем порочно красивым, – жизнерадостно прошептал он ей в самое ухо.

– О-ой!

– Потом ты заявила, что раз у меня не хватает благородства тебя убить, то самое меньшее, что я могу сделать, – это доставить тебя домой. Поэтому я взвалил тебя на

плечо и отнес домой. Это казалось лучшим выходом.

– Всему виной твоя низость, – с несчастным видом пробормотала Карли.

– Ну да, конечно. – Эван легко положил ее на себя и обольстительно поцеловал. – Интересно, а ты и сейчас считаешь меня порочно-красивым?

– Да, – ответила она, избегая смотреть ему в глаза и разговаривая с подбородком.

Эван положил ее руки к себе на грудь.

– Докажи, – попросил он.

Чуть позже пришла очередь Карли приклеить к своему лицу выражение, которое можно перевести как: «Поблагодаришь потом, когда снова сможешь соображать».

Итак, туфли наконец-то вернулись к хозяйке. Пришло время пить шампанское, хлопать кого следует по спине и торжествующе восклицать.

– В гостях хорошо, а дома лучше; в гостях хорошо, а дома лучше, – серьезно твердила Карли, не спуская глаз с познавших истинное счастье ног. Потом для верности трижды стукнула каблуком о каблук.

Один внимательно наблюдал за хозяйкой, примостившись на спинке дивана. Свесившийся набок хвост то сворачивался в колечко, то снова распрямлялся, а глаза неизменно следовали за каждым движением Карли. Сейчас зверь выглядел воплощением кошачьей мудрости.

– Не могу понять, – пожаловалась Карли, останавливаясь перед ним. – Что-то не так. Чего-то явно не хватает.

Раздался звонок. Может быть, пришел Эван? Неужели она ждет его? Этого еще не хватало!

– Гряду с дарами, – провозгласила Дана. В руках ее пестрела коробка с пиццей.

– А ты разве не на работе? – поинтересовалась Карли, направляясь вслед за подругой в кухню.

– Ленч с клиентом, – объявила Дана и торжественно водрузила коробку на стол.

Карли уже доставала тарелки и салфетки.

– Я вовсе не клиент. А у Одина денег еще меньше, чем у меня, хотя он и не так тщательно выбирает, на чьих коленях сидеть.

– Нет, в данном случае клиент – это я. – Дана положила на свою тарелку большой кусок пиццы и начала наматывать на пальцы сырную полоску. Потом растопырила ладонь, с интересом глядя, как растягивается, а затем рвется мягкая масса. – У меня есть для тебя настоящее дело. В конце этого сезона начнется широкая продажа нашего сериала телеканалам. И я хочу, чтобы ты озвучила весь рекламный материал. В общей сложности сто телевизионных роликов и сто радиороликов.

Карли как раз отправляла в рот кусок пиццы, когда смысл слов подруги дошел до нее в полной мере. От изумления она едва не подавилась.

– Издеваешься?

– Разве я когда-нибудь обманывала тебя? – поинтересовалась Дана и рассмеялась: – Ну, впрочем, бывало, конечно, и, наверное, случится еще. Но сейчас все всерьез и без всяких шуток.

– Боже, это же невероятно! – Работа с лихвой восполняла потерю и «Мистера Берта», и «Компостной кучи». – Твоя идея?

– Трудно сказать, – неопределенно ответила подруга. – Права голоса я не имею, но зато имею возможность решать такие вопросы, которые очень важны для тех, кто голосует.