Мои любимые покойники. Истории о борьбе с привидениями в судебном порядке

Чернокальцев Дмитрий

Чеканные судейские вопросы о наличии отводов и заявлений, казалось, сами возникали в голове. Губы у судьи почти не двигались, но голос был сильный и глубокий. Мне уже начинали мерещиться Сфинксы, Благовещенский мост, а потом и подножия пирамид в Гизе.

Усилием воли я скинул морок, раскрыл папку с документами и только собрался заявить свои доводы, как великосветский пришелец меня удивил. Из недр его благородного портфеля возник документ с печатью. На документе значилось, что некий третейский суд назначает заседание по исковому заявлению, которое подано моим клиентом и связано с текущим спором. Сфинкс в мантии подняла правую бровь и перевела взгляд на меня.

Вынужден дать небольшое пояснение.

Третейские суды не являются государственными. Это так называемый «суд джентльменов», когда спорщики сами выбирают авторитетного арбитра и подчиняются его решению. Это такая альтернативная система разрешения гражданских споров. Лет десять назад третейские суды мог создавать кто угодно, и они плодились как грибы после радиоактивного дождя. Да что говорить, я тоже числился третейским судьей в нескольких таких судах и, кажется, до сих пор состою в списке Рижского третейского суда. Но даже то, что третейские суды были не государственными, не делало их решения декларативными. Заинтересованная сторона могла (как может и сейчас) получить в государственном суде исполнительный лист на принудительное исполнение решения третейского суда. Чтобы обратиться в третейский суд, стороны должны заключить специальное соглашение или включить в договор «третейскую оговорку», в которой они согласовывают, в какой из третейских судов они в случае чего будут обращаться.

При этом рассматриваться одновременно в третейском и в государственном суде один и тот же спор не мог. Его должен был рассмотреть тот суд, который принял дело первым. Если в государственном суде выяснялось, что у сторон есть соглашение о рассмотрении дела в третейском суде, то дело прекращалось. На юридическом языке это называется «оставлением иска без рассмотрения».

В моей ситуации это грозило существенной потерей времени. С учетом того, что основной гонорар был завязан на получении исполнительного листа по делу, я мог провиснуть с деньгами надолго. Да и самое неприятное было в том, что этот холеный хлыщ мог обставить меня как маленького мальчика. Над моим носом был занесен сложенный для щелбана палец, и это ощущение было крайне неприятным.

Мне нужно было подскочить, начать сучить ножками и всячески проявлять свое раздражение по поводу такой откровенной фальсификации, но я сдержался. Присутствие Сфинкса и псевдодворянина требовало проявить выдержку. Конечно, мысленно я вскочил, защелкал пальцами и забегал кругами по кабинету.

Блуждая глазами по залу суда в поисках ответа на неожиданный выпад, я наткнулся на каменный взгляд судьи-Сфинкса и примерз к месту. «Мне требуется получить пояснения у клиента», - выдавил я из себя. Тело окаменело и отказывалось слушаться. Зато мой оппонент излучал гекалитры счастья и довольства. «Неделя», - прозвучал у меня в голове голос судьи-Сфинкса. «Осмелюсь ли я попросить побольше времени?
– изогнулся в немыслимом поклоне дворянистый представитель ответчика.
– По четвергам я помогаю сирооооткам». Слово «сиротки» он протянул, от чего и без того не радостное слово прозвучало еще жалостливее.

Судья посмотрела на него пристально и молча - тот стушевался и сел на место. Заседание закрылось, секретарь суда замахала руками, выставляя нас из кабинета.

В осанке моего оппонента чувствовалось торжество. Он неспешно собрал бумаги со стола и удалился. Я прилагал титанические усилия, чтобы не сгребать документы в охапку, а аккуратно укладывать их в портфель. Пока возился, изображая спокойствие, оппонент успел раствориться в коридоре суда.

Подделать определение третейского суда, чтобы снести рассмотрение дела, – это был очень креативный, неожиданный ход. Для меня вылет из дела по таким основаниям грозил поставить серьезное пятно на репутации, ну и, конечно, это

были серьезные финансовые потери.

Еще клокоча от адреналина, я выскочил на Суворовский (арбитраж еще располагался в старом здании) и за несколько гигантских прыжков оказался в «Тамтаме».

Кафе «Тамтам»

Все юристы Санкт-Петербурга и те, кто хоть раз судился в старом здании нашего арбитражного суда, знают это кафе в створе Кавалергардской улицы и Суворовского проспекта. Там сходились все пути процессуальных оппонентов. За соседними столиками сидели признанные мэтры и начинающие арбитражники, банкротчики, корпоративщики, налоговики, хозяйственники, адвокаты, инхоумы, частнопрактикующие юристы. Кто-то громко, кто-то тихонько обсуждал свои победы и поражения или просто трепался на отвлеченные темы.

Посидев немного в уголке, потягивая кофе, можно было услышать лекцию по налогам, рассказ про тонкости морского права, смешной юридический анекдот, байку, слезную историю и много всего, чем делятся юристы до и после заседаний. Сюда забегали после успешного процесса пропустить по стаканчику за удачу или выпить кофе со свежайшей выпечкой. Здесь встречались противники и миром заканчивали самые сложные и острые споры. В «Тамтаме» было весело и шумно. А потом арбитраж переехал на угол Смольной набережной и Смольной улицы. Сейчас до этого кафе добираются только истинные знатоки и ценители юридической барной географии Питера.

В тот день я влетел в «Тамтам», как разъяренный кот. Сходу заказав себе кофе, забился в самый дальний угол и стал осознавать ситуацию. Когда я немного отошел от испытанного потрясения и уже успел перемигнуться с симпатичной девушкой за соседним столиком, за мой стол обрушился Леша.

Высокий, худой, с кудрявой шевелюрой, широкими плечами легкоатлета, широчайшей улыбкой и ясными глазами, прекрасными манерами и громким голосом, Леша производил самое благоприятное впечатление на начальников, клиентов, судей, да и на любого из тех, кто с ним общался. Обаятельный, обходительный, прекрасно эрудированный молодой человек был нарасхват. Веса и авторитета ему добавляла кандидатская диссертация. Вот только была ли она начата, уже написана или почти защищена – сказать сложно.

Леша вел семейные, арбитражные, трудовые, налоговые дела, взыскивал долги, делил наследство, исключал участников и даже обращался в Конституционный суд. Его креативность и профессионализм знали все. И только я знал, что Леша балбес, категорически несерьезный и ненадежный товарищ, мастерски скрывающий свои промашки и невезение. Со мной он был почему-то откровенен и со смехом рассказывал про свои провалы и неудачи.

К примеру, как приехал к суду на первое утреннее заседание и решил вздремнуть, благо у него было в запасе минут 30. Леша не стал глушить машину, прижался лбом к рулю и сладко выспался. Судья успела провести три заседания, прежде чем тот проснулся и прибежал к залу.

Вот еще одна примечательная история, произошедшая с Лешей. Как-то раз приехав в Белгород подавать документы в суд, он, стоя на вокзале, решил достать папку с материалами дела, чтобы посмотреть адрес суда. Из папки выпорхнула квитанция об оплате пошлины и улетела вместе с отошедшим поездом. Другой бы пошел к кассам за обратным билетом, но только не Леша. Он спокойно докурил и позвонил клиенту, сообщив, что реквизиты суда неожиданно изменились и надо оплатить государственную пошлину по новой. Пошлину оплатили, прислали скан по почте, Леша нашел цветной принтер, распечатал платежку, спокойно сдал документы в суд, прекрасно поужинал и вечерним поездом убыл восвояси. Кстати, он умудрился вытрясти обратно из налоговой инспекции деньги, подтвержденные улетевшей вслед за поездом квитанцией.