Мои любимые преступнички
Шрифт:
Все брошу я к твоим ногам,
Лишь за улыбку милой феи,
Врагам я Кернию продам!
— Мне кажется, насчёт врагов и Кернии, ты погорячился, — воскликнул Кэрн.
Но Назиде сейчас было не до "высокой поэзии". Она резко отшвырнула Лутте ногой, схватила Кэрна за плечи и заголосила так, что потолок нашего любимого домика затрясся от ужаса.
— Ты уже не в детском саду и не в школе, чтобы твою мать вызывали на ковер!
— Мама, не надо так нервничать, —
Лутте так и остался стоять на коленях, ничуть не расстроившись. Его глаза жадно следили за фурией в красном платье.
— Мне позвонил Гин, главный журналист нашей страны, и сказал, что мой сын превратил его чудовище.
— Для этого его и превращать ни в кого не нужно было, — робко добавил Лутте.
Кэрн обнял маму и засмеялся:
— Я ничего особенного с ним не сделал, разгладил несколько морщин, вернул его волосам естественный цвет, и вылечил ему спину и ногу.
— То есть поступил с ним, как со мной и с папой?
Кэрн кивнул.
— Он сказал, что ты под страхом смертной казни требуешь от журналистов молчать о том, что ты делаешь из керинчан чудовищ!
Тут уже мы расхохотались все вчетвером. Кэрн отсмеявшись усадил маму за наш стол.
— Какой я страшный злодей, оказывается.
Назида посмотрела на меня и на Вилли:
— Прекратите смеяться, предатели родины!
Холод прошел по моему телу, и нам с Вилли резко стало не до смеха. Лутте положил голову на пол и театрально зарыдал.
— Я не продам родину, Назидочка! Это просто преувеличение во имя моей любви к тебе. Хотя я даже не знаю, что у нас тут продавать. Только мои великие открытия, больше ничего нет.
Лутте поднялся с колен, встал посреди комнаты и торжественно произнес:
— Гений Лутте пред тобою, со склоненной головою..
После своей эмоциональной речи он подошёл к Назиде и опустил голову.
Но Назида не обратила на него внимания. Он впилась взглядом в Кэрна:
— Что за клятву тебе дали керинчане?
— Мама, они не давали мне клятв. Я просто попросил их не сообщать всем керинчанам, что я могу лечить людей, — пролепетал Кэрн.
Назида вскочила с места и заорала:
— Почему они должны молчать?!
Под ее жестким взглядом Кэрн весь сжался. Я впервые видела его таким. Он был бледным, испуганный, как маленький мальчик, которого вызвали к директору.
— Я боюсь, что не справлюсь со всеми керинчанами, — прошептал Кэрн.
Назида стукнула кулаком по столу:
— Никогда не думала, что мой сын трус и лентяй!
Кэрн молчал.
Мне стало его жаль. Зачем она требует от него невозможного?
— Тебе никогда не приходило в голову,
Президент растерянно смотрел то на Назиду, то на нас.
— Вызывай Гина! — приказала Назида.
— Зачем он нам, моя богиня? — весело пропел Лутте, словно вообще ничего не происходило.
Наконец Назида обратила к нему свой взор:
— Кэрн прямо сейчас сделает важное заявление для всех керинчан!
— Какое, моя красавица? — спросил ее Лутте, встал за ее спиной и погладил по рыжим кудрям. Она развернулась к нему и стукнула его по руке с такой силой, что он со скоростью света отлетел в другой конец комнаты.
— Неприступная богиня! — восхищенно прошептал Лутте.
Назида строго посмотрела на сына:
— Как ты смеешь думать только о кучке своих приближенных? А как же остальные керинчане? Тебе что наплевать на людей? — взорвалась она, — если ты сейчас же не поборишь свою лень, ты мне не сын! Ты действительно чудовище!
Кэрн побледнел. Он смотрел на мать и не мог выговорить ни слова.
Она достала из сумочки красный телефон в виде страшного дракона и набрала номер Гина:
— Я жду тебя и твою команду прямо сейчас! — сурово приказала она журналисту.
— Назида, все будет сделано, как вы скажете! — послышался взолнованный голос Гина.
Он никогда так не разговаривал, всегда держался вполне уверенно. Что с ним сделала эта огненная женщина?
— Я дома у наших бандитов! — продолжала Назида, — у Аллы и Вилли, предателей родины.
Муж испуганно вскочил с места, я почувствовала, как неприятный ком подступает к горлу. Мне захотелось сделать вдох, но я не смогла. Кэрн взглянул на нас, потом на мать и покраснел.
В нем закипала ярость, и от этого мне стало ещё хуже. Ладони задрожали.
Кэрн резким движением выхватил у Назиды телефон, прислонил ко рту и громко произнес:
— Гин, спасибо, но ваша помощь нам больше не нужна!
Президент сразу же разъединился.
— Что ты себе позволяешь! — взревела фурия, — как ты смеешь так обращаться с матерью.
Но Кэрн аккуратно поднял ее на руки, она начала вопить и драться, но он крепко прижал ее к себе и вынес на улицу.
— Мама все будет, как ты хочешь, но не оскорбляй моих друзей.
Через мгновение он вернулся к нам. Он не мог скрыть свое волнение.
— Пожалуйста, позвоните журналистам, всем кроме Гина и попросите их прийти в сад. Я хочу сделать важное заявление. И вы тоже приходите.
Кэрн резко выскочил из нашего домика.
Назида влетела в комнату, оглушив всех криком: