Мои миры, твое отчаяние. Танец 2
Шрифт:
— Волдеморт и Гриндевальд никогда не задумывались о дозировках! — воскликнул Эрстед и ударил ладонью по столу.
Альберт нахмурился.
— Конечно, и это было их самой большой ошибкой. В итоге они проиграли. Страх всегда настраивает против себя. Сколько людей предавали их? Сколько сразу же после их смерти тут же отреклись от их взглядов? Они не оставили после себя ничего, кроме кровавого следа в истории. Страх был тем фактором, который держал его последователей рядом с ним. Скажи, хоть один человек пытался освободить из Нурменгарда Гриндевальда?!
— А боязнь потерять близких людей разве не самый сильный стимулятор? — спросил Эдвин.
— Да, это лучший инструмент для манипулирования. Здесь еще примешивается игра на чувствах. Подобное удержит человека под давлением гораздо дольше, но если он бросит своих близких? Решит, что каждый должен выживать самостоятельно? Это не может длиться вечно. Однажды наступит пик. Вероятно, мнимая покорность может продолжаться не один десяток лет, пока не произойдет взрыв. Человек не машина. У всего есть свой предел, и у терпения в том числе
— Кхм… — кашлянул Поттер, покосившись на ошарашенного Виктора, который, скорее всего, привык к тому, что его друзья обычно обсуждают квиддич, девушек и последние новости из дома.
— О, Гарри, — отозвался Альберт. — Прости, мы увлеклись… Ты ведь что–то хотел?
— Эээ… да. Мы не могли бы приватно поговорить?
Эдвин кивнул и тут же подскочил со своего места, намереваясь немедленно покинуть библиотеку, но был пойман Грегоровичем за локоть.
— Сначала расставь книги по местам.
— Почему я?
Альберт пододвинул к нему стопку фолиантов.
— Потому, что их приносил и подбирал именно я. Разве это не будет честно?
Эрстед зло сверкнул глазами, но отправился выполнять поручения.
— Ты великий манипулятор, — усмехнулся Крам. — Я прямо–таки даже боюсь иметь с тобой дело.
Грегорович поднял на него чуть замутненный взгляд и совершенно серьезно произнес:
— Правильно делаешь.
Брови Виктора поползли вверх.
— Он дружит с человеком, проходящим сквозь стены, находит стряпню Офелии вполне съедобной и является единственным, кто может заставить Эдвина выполнять указания без лишних вопросов, — Гарри попытался перевести все в шутку. — Он действительно страшный человек.
Крам чуть поморщился, Альберт, видимо, ему абсолютно не понравился. Всю дорогу до лаборатории они молчали.
— Что случилось? — поинтересовался Эдвин, как только дверь закрылась за ними.
Гарри вытащил из–под ворота формы медальон и показал его присутствующим.
— Я хотел бы, чтобы вы знали, если что–то случится со мной, то он должен попасть к вам.
Виктор удивленно воскликнул.
— Зачем?!
— Видимо, стоит начать все по порядку, — Поттер взъерошил свои волосы. — Да вы сядьте куда–нибудь, что ли… В общем, в Дурмстранге были призраки в количестве четырех штук. Их целью являлся поиск Достойных и их испытание.
Эдвин недоуменно посмотрел на Гарри.
— Зачем им это было
— Кощей боялся за Дурмстранг. Он предвидел, что на замок будет совершено четыре нападения, в ходе которых его могут разрушить. Ему удалось оставить разные защитные артефакты, медальон — это всего лишь ключ к ним.
— Тебе его так просто дали? — недоверчиво спросил Эрстед. — И причем здесь мы?
— Просто? Отнюдь… для того, чтобы его получить, мне пришлось пройти лабиринт… Полагаю, что каждый в нем встретит что–то свое. Но сейчас это не так уж и важно. Я попросил вас придти сюда не за этим. В качестве Достойных избрали нас четверых, но испытания начали с меня… Сам того не желая, я обратил их внимание на себя.
— Не удивительно, — пробурчал себе под нос Альберт.
— То есть, ты проходил их в одиночку? — уточнил Виктор.
Гарри растеряно кивнул.
— Да.
Крам сильно нахмурился.
— Неправильно все это. Ты же совсем ребенок!
Альберт и Эдвин на это заявление только переглянулись и усмехнулись.
— Для него это нормально. Он часто ввязывается во что–нибудь… Карты были от них? — поинтересовался Эрстед.
— Нет, — Гарри качнул головой. — Только мороки и люстра.
— Как я понимаю, ты хочешь, чтобы в случае твоей смерти или потери дееспособности кто–то из нас принял бремя использования защитного артефакта для сохранения Дурмстранга в целостности и сохранности, потому что, скорее всего, мы сможем справиться с этой задачей? — уточнил Альберт.
— Да, именно так, — подтвердил Гарри.
Виктор переплел пальцы рук.
— Хорошо. В таком случае, где нам найти эти самые артефакты?
Поттер задумался. Вероятно, сказать точный ответ он не мог, вдруг Дурмстранг потребует и от них прохождения хоть какого–то испытания?
— У начала всех путей
Пред тобой откроют дверь.
И в нее стремглав войдя,
Наконец–то обретешь себя.
Эдвин часто заморгал, а потом уставился на Гарри так, будто бы видел его впервые.
— Конкретней нельзя? — спросил он.
— К сожалению, нет.
Виктор выглядел озадаченным, а вот Альберт широко улыбался.
— Такая простая загадка, — произнес он. — Никогда бы не подумал, что там находится что–то еще…
Эрстед обернулся к нему.
— Ты действительно понял? — уточнил он на всякий случай.
— Однозначно.
— Так ты об этом начале говорил, когда я тебя отнес в палату? — спросил Крам, казалось, что медальон интересовал его куда меньше, чем то, каким образом он достался самому Гарри.
— Да, тогда я только узнал текст загадки и, как вы понимаете, не успел ее, как следует, обдумать.
Альберт внезапно встал со своего места.
— Почему ты говорил о призраках в прошедшем времени? — спросил он.
— Потому что их теперь нет, — произнес Гарри.
Больше вопросов ему не решились задавать, видимо посчитали, что он уничтожил призраков и сделал это в порыве злости за то, что те вынудили его проходить через испытания.