Мои миры, твое отчаяние. Танец 2
Шрифт:
— Вероятность, что ты им станешь, существет. В любом человеке есть темное, мерзкое, скользкое, жестокое… То, что отказываются признавать. Только от тебя зависит, кем ты будешь, чего достигнешь и какими средствами воспользуешься…
Гарри кивнул. Он это всегда понимал. От выбора зависит многое.
— Я покажу тебе еще один вариант того, что могло бы быть…
Внезапно мальчик оказался в парке Литтл Уингинга. Из–за кустов, которые скрывали его, хорошо проглядывалась игровая площадка со старыми качелями. Гарри сразу же узнал Дадли. Он выглядел как
— Отлично мы его уделали! — засмеялся Дадли. — Круто ты придумал, как выследить Полкинса! Никогда не догадался бы послать ребят в разных направлениях, а потом загнать его как дичь! — в голосе кузена слышалась гордость и восхищение. — На нем, наверное, ни одного живого места не осталось! Будет знать, как в следующий раз жаловаться на нас учителям. Ты у нас, Генри, великий мозг!
— Угу, — растерянно кивнул двойник Гарри. — Мама с отцом уже должны были бы привезти новый компьютер. Эта модель вышла две недели назад, а они все тянули с покупкой.
Дадли покосился на него.
— Не злись. Генри, папа говорил, что у него были проблемы с деньгами на работе.
— Кого это волнует! — злость в голосе была неприкрытой. — У него же хватило денег на покупку того колье для мамы!
— Но у нее был праздник… — осторожно начал кузен.
— Мы их дети, они должны нам. Пожалуй, нам пора домой, надеюсь, они не забыли о том, что необходимо купить шоколадный торт.
— Ооо… Точно, — Дадли хлопнул себя по животу. — Ты всегда все помнишь…
Гарри не испытывал ничего, кроме чувства омерзения при виде этой сцены. Он никогда не хотел быть таким как Дадли. Его эгоизм никогда не вызывал ничего, кроме отвращения. Гарри, конечно же, хотелось, чтобы Дурсли любили его или относились к нему, пусть не как к сыну, но хотя бы тепло или просто по–человечески. Но теперь Гарри даже не знал, что больше могло причинить ему вред: их любовь или ненависть?
Поттер поспешил, как можно скорее пересечь парк, пока не оказался вновь в абсолютной темноте.
— Зачем мне все это? — спросил он у сфинкса.
— Ты же вступил на тропу сомнений. Значит, тебе это необходимо. Не волнуйся. До дверей осталось несколько шагов. Ты готов их сделать?
Гарри ничего не оставалось, кроме как кивнуть. Мальчик вновь шагнул вперед. Теперь он был отгорожен зеленым пологом чьей–то кровати, но из–за небольшой прорехи ему было видно происходящее в комнате.
— Поттер в Слизерине… — вальяжно протянул младший Малфой. — Видимо, это какая–то ошибка или… — он растянул губы в ухмылке. — Ты пытался понравиться профессору Снейпу? Но даже его власти не хватит, чтобы предоставить тебе здесь спокойную жизнь…
Двойник Гарри, в чуть перекошенных круглых очках и неровно сидящей мантии, выглядел на фоне Драко совсем бледно. У него не было ни горделивой осанки, ни тонких, будто бы высеченных
— Ты слишком много говоришь, — практически прошипел Поттер. — Еще один комментарий в мой адрес и…
— Пожалуешься своим мертвым родителям? — предположил Малфой.
Это стало последней каплей. Гарри наблюдал, как тот, кто являлся им, сильно побледнел. Воздух будто бы стал тяжелее, а потом Драко упал на пол и изогнулся дугой, закричав от боли.
Поттер с ужасом смотрел на то, как на его лице появляется то же выражение, какое было когда–то у Тома Реддла. Гарри понимал, что на следующее утро он, скорее всего, будет раскаиваться из–за сделанного, но Малфой спровоцировал его, стал катализатором для выплескивания накопившегося напряжения.
Но Слизерин всегда признавал только голос силы. Гарри был уверен, что он со временем приучился бы манипулировать окружающими так же, как Реддл. Не потому, что его интересовала бы власть, а потому, что ему иначе было бы не выжить. Превратился бы он в чудовище, пойдя по этому пути, или остановил бы себя в самом начале? Наверное, все зависело бы от окружающих его людей. Но наибольшее влияние, скорее всего, оказал бы Снейп.
Как только мальчик спрыгнул с кровати, все вновь изменилось. Теперь он уже был в Хогвартсе, в личных покоях своего опекуна, надежно защищенный от посторонних глаз большим книжным шкафом.
— И что ты пытался доказать мне своей выходкой, Поттер? — разъяренно спросил он. — Я совсем не рад видеть тебя на своем факультете!
Мальчик в мантии с зеленым значком весь сжался, казалось, что он пытался таким образом стать меньше и незаметнее.
— Это Шляпа, сэр… Она сказала, что здесь я смогу достичь величия и силы…
Снейп покраснел от злости еще сильнее, красные, отвратительные пятна выступили на его лице.
— Теперь пытаешься сыграть на том, что будто бы я, услышав «предсказание» куска фетра, начну заглядывать тебе в рот и всюду бегать за тобой, лишь бы от твоей славы и чего–то там еще мне перепал кусочек?! Не смей! Слышишь, не смей пытаться купить меня этим!
Гарри с силой сжал кулаки, так же как и тот, другой, что стоял перед опекуном.
— Я не пытался своими словами заставить вас полюбить меня! — воскликнул мальчик.
Зельевар от этих слов только рассмеялся.
— Поттер, ты, я и любовь — это не сочетаемые понятия. Если ты так страстно желаешь чего–то подобного, то тебе дорога к Дамблдору. Он у нас пацифист и уверен в том, что все люди должны дарить друг другу душевное тепло, — ядовито произнес Снейп. — Не стоит искать во мне родительскую фигуру или добиваться моего расположения, Поттер. Я насквозь вижу тебя!
Ребенок перед ним сжался еще больше, обнял себя руками, а потом выбежал из комнаты, громко хлопнув дверью. Снейп же просто покачал головой и, бросив горсть дымолетного порошка в камин и что–то неразборчиво прошептав, исчез в зеленом пламени.