Мои мужчины
Шрифт:
– А как мне еще назвать то, что вы сделали вчера?
Семен опустился на стул и смотрел на меня уже снизу вверх.
– Боюсь, что у тебя имеется некоторое недопонимание ситуации. Я вче-ра ни-че-го не делал. Ты чудесно провела время в мытищинском ГАИ, а я не выходил из дома и лечил простуду травяными ингаляциями. Вон ингалятор, видишь? — Он указал рукой на лежавшую на холодильнике коробочку со стеклянным ингалятором.
Мне показалось, что Семен надо мной издевается.
– А кто же расправился с моими бандитами?
— Бывает, — пожал плечами Семен. — Ты мне рассказывала, в парке к вам с Дашенькой хулиган какой-то привязался. Чего ж тут приятного, вот и перебрались… Слава богу, обошлось?!
– Да, только теперь хулиган этот в могиле!..
– Бог ты мой! — картинно всплеснул руками Семен. — Впрочем, поделом ему! Будет знать теперь, как пугать молодых мамочек! Так и молоко может пропасть!
– Оно и пропало! — мрачно заметила я и налила себе в стакан еще янтарной жидкости.
– Так что же ты молчишь! Нам срочно нужно заказывать детское питание. Нельзя же ребенка пичкать абы чем!
Я предпочла все-таки продолжить начатую мной тему:
– Очень здорово, что у вас нашлось оружие. Но вы можете мне рассказать, откуда оно?
Семен перестал улыбаться и посмотрел на меня так жестко, как никогда до этого:
– Еще раз повторяю: тему мы закрыли! Никакого оружия у меня нет и никогда не было. Ты вчера была в ГАИ. Я лечил простуду. Все! Отстань от бедного еврея!
Я молча выпила. В голове приятно зашумело, и раздражение на непонятно зачем разводящего меня партнера и друга сменилось благостным безразличием. Главное, я жива и живы мои родные!
Семен ткнул пальцем в мой стакан и поинтересовался:
– Ты как собираешься домой ехать после выпитого?
– Какая разница? Могу и такси вызвать, а могу и переулками, переулками…
— Ключи и документы на машину… сюда давай… — потребовал он.
Пожав плечами, я отдала ему техпаспорт и ключи. Ни слова не говоря, он прошел в коридор, а затем — и из квартиры. Не было его две минуты. За это время я выискала на столе жестяную коробку с датским печеньем и съела парочку. Все-таки не должна уважающая себя молодая женщина хлестать вискарь безо всякой закуси!
Семен вернулся и полез в холодильник.
– Ты любишь хумус? — спросил он меня и вытащил на свет пластиковый контейнер со светло-коричневой пастой.
– А что это такое? — Никогда раньше я не слышала этого названия.
– Вначале попробуй, потом спрашивай. Впрочем, никакого особого секрета тут нет: это протертый горох, типа нута, с различными добавками. Ты, насколько я знаю, любишь острое? Не так ли?
Я кивнула:
– А что, он острый, этот хумус?
– Нет, он совсем не острый, но в него добавляют что-нибудь острое — красный ИЛИ зеленый йеменский схуг, например… — Семен увидел, что на моем лице изобразилось недоумение, и, порывшись
Он еще раз углубился в недра холодильника и извлек именно этот самый схуг, судя по цвету, красную его разновидность. Схуг и впрямь был похож на аджику. Семен намазал мне на кусок лаваша толстенный слой хумуса и покрыл его сверху острой приправой. Я попробовала — это было здорово. Следующим номером он вытащил банку мелких зеленых оливок, засоленных вместе с чесноком и красным острым перцем. Сочетание всего этого вместе получилось божественное.
– Семен! А это все кошерно? — непонятно зачем спросила я своего спасителя.
Я уже изрядно потрудилась над «Бомо», в голове все шумело и кружилось. Меня, как многих пьяниц, потянуло на разговор «по душам». Вопрос про кошерность просто случайно подвернулся мне на язык. Семен еще не понял, до какой степени я расслабилась, и ответил вполне серьезно:
– Во-первых, все это не мясное и не молочное, а растительная пища практически всегда кошерна. А во-вторых, меня это никак не волнует.
– Почему? Вы же еврей?
Семен вздохнул:
– Тебе нравятся православные старухи?
– Вы же знаете… В целом нет… Хотя среди них, видимо, есть хорошие, в деревнях каких-нибудь, я уверена. Просто мне обычно неприятные попадались, и на маму они плохо влияли…
— Ну, а я так же отношусь к еврейским ортодоксам. Среди них, несомненно, есть хорошие, хотя и непонятные мне люди. Но в основном это либо дураки, либо лжецы! И в исламе все точно так же, проверял… — Внезапно он обратил внимание на то, что я совсем не трезва, и остановился на середине фразы.
– Семен! Я не поеду домой! Я могу вас попросить о трех… нет, о четырех вещах?
– Разумеется.
Я начала загибать пальцы:
– Я хочу принять ванну, дайте мне, пожалуйста, полотенце. Это раз!
Семен сходил в комнату, откуда принес огромное махровое полотенце.
– Теперь позвоните, пожалуйста, моей маме и скажите, что ее дочь напилась у вас как свинья и домой сегодня не поедет!
Семен взял в руки телефонную трубку:
– А дальше?
Я встала и направилась в ванную комнату:
– Заварите, пожалуйста, крепкого чаю и поставьте чашку на табуретку возле ванны, если это не очень нагло.
– Отнюдь! А какая будет четвертая просьба?
– Потом скажу… если не утону… — Честно говоря, я не была уверена, что решусь обратиться к нему со своей четвертой просьбой.
Я наполнила ванну, выплеснув под струю воды два колпачка жидкого лавандового мыла. Через прикрытую дверь я слышала, как Семен общается с моей мамой. Сбросив одежду, я погрузилась в свою любимую водную стихию. От горячей воды алкоголь еще сильней ударил в голову, и я осознала, что окончательно теряю контроль над собой.