Мои порочные отчимы

Лафф Кира

– Сейчас ты должна больше о себе переживать, - усмехается Сэм.

– Наверное, она просто недостаточно взволнована, - жёстко отрезает Дьявол, становясь передо мной. – Что ж, значит, надо её взволновать посильнее.

Он наклоняется и дотрагивается до внутренней стороны моей бедра. Вздрагиваю. Мурашки тут же покрывают кожу.

Мужчина ведёт пальцами выше, всё больше задирая подол футболки.

Боже… ещё пара сантиметров и он дотронется до моей…

– Ааах, - судорожный стон вырывается из моего рта,

когда его ладонь утыкается между моих ног.

Мужчина дотрагивается до моих складочек и начинает… их гладить!

Волк запускает ладонь в ворот футболки. Пробегает по ключицам, а потом быстро опускает руку вниз, на мою грудь. И сдавливает её.

Соски становятся острыми и твёрдыми. Я чувствую, как они упираются в ткань футболки, сделавшись безумно чувствительными.

Пальцы Дьявола там, внизу, надавливают на сокровенное местечко. Обводят его по кругу, а потом начинают массировать.

Зажмуриваюсь.

Моя грудь начинает ходить вверх-вниз, высоко поднимаясь от каждого вдоха.

Я даже ноги не могу свести вместе, потому что они надёжно привязаны к стулу за щиколотки.

Низ живота пронзает острый спазм.

Я абсолютно беспомощна перед этими мужчинами, и они нагло пользуются своим превосходством в силе и положении.

– Прошу… - лепечу я, чувствуя, как кровь приливает к щекам и к нижним губкам, делая их тяжёлыми и влажными.

– Что, малышка? – голос Дина звучит издевательски заботливо. – Уже хочешь, чтобы мамочка поскорее забрала тебя отсюда?

При этих словах он зажимает мою пульсирующую от дерзких прикосновений горошину.

Я вскрикиваю и начинаю ёрзать на стуле.

Чувствую, как моя влага окутывает его пальцы.

– Прошу… не надо… - губы у меня становятся сухими от частых вдохов.

– Мы уже давали тебе шанс всё сделать самой, - голос Сэма шепчет мне прямо на ухо.

Он выкручивает мой сосок, пуская по телу острую боль и… удовольствие.

– А теперь, - Дин-дьявол разводит складочки и нащупывает девственную дырочку. – Мы берём тело в свои руки.

Его палец проскальзывает внутрь, расширяя меня, и надавливает на нежную стеночку.

– Аааа! – вскрикиваю я.

– Кричи громче, куколка, - жёстко говорит он. – Кричи и умоляй!

ГЛАВА 8

Сэм

Это мой личный ад. Сегодня в нем Дьявол я.

Не только потому, что на мне его маска.

Чувствую себя им. Могущественным, злым, коварным…Одержимым похотью. Жаждой наслаждений.

И я наслаждаюсь.

Мать твою! Наслаждаюсь прикосновением к этой чистоте, невинности.

Сладости.

Мучительно борюсь с желанием плюнуть на все, раздвинуть ей ноги, и обрушится на эту сладкую нетронутую дырочку своим ртом. Вылизать каждый миллиметр ее девственной кожи. Всасывать в рот, смаковать, наслаждаться!

Но… нет,

сегодня у нас в программе другое представление.

Правда… Невинные киски в нем тоже участвуют!

Это было спонтанным, но, думаю, правильным решением, оставить малышку без завтрака и сразу потащить в подвал.

Голодная, почти голенькая, напуганная!

Именно такой она и должна быть в роли жертвы.

Сейчас она перепугается еще больше и скажет мамочке, что ее надо забрать.

Так думали мы с Сэмом. Но в очередной раз облажались!

Эта куколка говорит матери, чтобы та не волновалась. Не волновалась, блядь!

Эта крашенная, перетянутая, накачанная силиконом паскуда не должна волноваться о том, что ее доченьку, ее невинную принцессу держать в заложниках два похотливых мудака!

Слышу ее слова и охуеваю!

За что она любит мамашу? За какие такие заслуги? За то, что та вечно скидывала ее во всякие интернаты? Да, это называлось красиво – закрытая школа, элитная школа, колледж для мажоров… А по факту – отстойник для киндер-сюрпризов, или для тех чей папа не умел засовывать член в презерватив, или мама просрала время таблетку выпить. И появилось чудо-чадо, на хер никому не надо!

И как же меня, сука, злит то, что эта малышка беспокоится о своей охуевшей в атаке мамашке!

Эта блядь хотела её похотливому козлу в жены определить! Бабла с него поиметь! И вообще… Насчет свадьбы у нас были свои вопросы и предположения. Попахивало фейком.

Злюсь. А а итоге срываю злость понятно на ком.

А как срываю – да тоже очевидно!

Потому что, блядь, руки сами тянутся! Все тянется! Удержать нельзя.

Дрожит, боится, всхлипывает.

А смазка, сука, по моим пальцам течет!

Это как понимать?

Вижу, как пытается мне в глаза заглянуть. Такая мольба во взгляде!

О чем мольба? Взять? Или отпустить?

Знаю, что ноги свести она не может, и поэтому ее напряжение и возбуждение будет еще сильнее.

И почему бы не настроить ее на нормальное общение с мамашкой?

Больно не будет, малышка. Если только… морально.

Хотя, кто знает, есть ли у тебя мораль или ты как твоя мамка-самка?

Глажу бархатные складки, пробираясь глубже.

Трогаю горошинку клитора.

Черт, так хочется посмотреть, какой он у нее!

А почему, собственно, нет?

Присаживаюсь между ее ног. Слышу всхлип, вздох, мольбу.

– Прошу… пожалуйста!

Вижу по ее глазам, что соображает она уже не так хорошо, затуманился взор…

Клитор у нее аккуратный, небольшой. Не выделяется как у некоторых, набухшим гребнем. Прячется, пока… Зато такие клиторы самые чувствительные. Знаю. Что прикосновение к такому – как ожог. Может быть очень больно.

Вижу краем глаза как руки Сэма опускаются под футболочку, лаская соски.