Мои прыжки. Рассказы парашютиста
Шрифт:
Прыгая ежедневно, а то и по два раза в день, я каждый раз ставил перед собой какую-нибудь задачу. Отделившись от самолета, я ложился на спину и начинал входить в штопор. Когда вращение становилось основательным, я раскидывал ноги и изучал, какие это вносит изменения.
Во время следующих прыжков я следил за положением рук, туловища, головы. С каждым прыжком мне все быстрее и быстрее удавалось выйти из штопора. Страшный штопор — враг парашютистов — становился ручным. Неон управлял мною, а я и м.
Вооружив моих учеников биноклями,
Как следует усвоив мои приемы, они поднимались в воздух и проделывали то же самое.
В то время как один из учеников входил в штопор, а затем выходил из него, я стоял на земле с остальными и объяснял им движения несущегося к нам парашютиста.
Так мы изучали методы борьбы со штопором и установили, что они несложны, но достаточно эффективны.
Для прекращения штопора надо:
произвести резкое движение верхней половины туловища в сторону, противоположную вращению штопора;
возможно шире раскинуть ноги и выпрямить их;
как можно больше сделать прогиб в пояснице;
левую руку вытянуть в сторону;
правую держать на вытяжном кольце.
На все эти движения надо потратить не более одной-полуторы секунд.
Кроме штопора, парашютист в свободном полете претерпевает и другие неприятности. Например, сальто, то есть вращение через голову. Для того чтобы выйти из сальтирующего положения, достаточно подтянуть ноги к животу, резко выпрямиться и вытянуть руки.
Бросаясь вниз головой, парашютист иногда начинает вращаться вокруг вертикальной оси. Такое вращение называется вертикальной спиралью. Выйти из нее также очень легко. Для этого достаточно выбросить руки в стороны.
Нельзя спешить
Желая облегчить способы управления своим телом, я решил однажды применить новинку.
К своему плечу я привязал обыкновенный вытяжной парашют, думая, что во время затяжного прыжка он будет оказывать значительное сопротивление воздуху и меня поставит точно вниз, без всяких сальто и кувырканий.
Это было 21 декабря 1933 года. Я совершал свой шестьдесят третий прыжок.
Мне тогда надо было куда-то спешить, и перед самым полетом я приказал укладчику парашютов привязать вытяжной парашют к левым плечевым лямкам.
Надев парашют, я на самолете поднялся на высоту около 800 метров. Рассчитав точку приземления, я отделился от самолета и начал свободное падение.
В руках я держал вытяжной парашютик, и, когда отделился от самолета, отпустил его. Под действием встречного потока воздуха вытяжной парашютик, привязанный к левому плечу, раздулся и действительно поставил меня в вертикальное положение ногами к земле.
Пролетев «солдатиком» около 300 метров, я решил прекратить падение и дернул за вытяжной трос, но он не
Собрав все силы, дергаю двумя руками. Никакого результата. Точно кто-то в десять раз сильнее меня схватил за трос и не отпускает его. До земли, по моим расчетам, осталось всего 300 метров.
Быстро переворачиваюсь на спину так, чтобы запасный парашют, лежащий на груди, оказался сверху. До земли оставалось всего метров 150, когда я выдернул вытяжное кольцо.
Едва коснувшись земли, я с нетерпением стал осматривать основной парашют, желая выяснить, почему он не раскрылся.
Все оказалось очень просто. Торопясь, мой укладчик, вместо того чтобы привязать стропу вытяжного парашютика к плечевым лямкам, привязал ее к гибкому шлангу вытяжного троса. Под действием вытяжного парашютика шланг вытяжного троса образовал петлю, и чем сильнее тянул я за вытяжное кольцо, тем сильнее эта петля затягивалась.
Этот случай показал мне, что дорожить своим временем — не значит торопиться без оглядки.
Увлекся…
18 августа 1933 года, в день авиационного праздника, на станцию Сиверская собралось несколько тысяч трудящихся. Празднично разодетые, они приехали из Ленинграда, из Луги, из ближайших сел и деревень.
На аэродроме было очень шумно и весело. Со всех концов неслись песни.
Заглушая песенников, пулеметной дробью тарахтели моторы.
В этот день я должен был сделать показательный затяжной прыжок, а также продемонстрировать стрельбу из пикирующего самолета.
На краю аэродрома была выложена цель, и я произвел четыре очереди. Затем, когда самолет снова взмыл в воздух, добровольцы, из собравшихся зрителей, ходили осматривать количество пробоин.
Наступило время прыжка.
Товарищи провожали меня до самолета и изощрялись в пожеланиях:
— Смотри, не заглядись на птичку, а то забудешь парашют раскрыть.
— В случае чего, — перекрикивал всех Коля Оленев, — бухайся в воз сена — будешь жив.
Я сел в машину. Летчик включил мотор, и самолет, пробежав по зеленому ковру, взмыл в воздух. Быстро набрав высоту, уперлись в облака. Выше лететь было нельзя — мешал сплошной белесый покров, прятавший голубое небо.
Произведя расчеты, я все же решил лететь затяжным прыжком 300–400 метров.
Выбрался из самолета, плавно оттолкнулся и сразу же принял удобное для меня положение — головой вниз.
Неожиданно мною овладел экспериментаторский зуд.
Откинув в сторону одну ногу, я старался запомнить, какое влияние это оказывает на мое падение. То же проделываю вначале с одной рукой, затем с другой.
Прошло несколько секунд, как вдруг, словно электрическим током, пронизала мысль, что, выбросившись на высоте 600 метров, я лечу со скоростью 50 метров в секунду. Надвигающаяся земля ослепляла глаза обилием света.