Мои Снежные монстры

Трой Лика

Аккуратно беру, прячу во внутренний карман пальто.

– И что с этим делать?

– Нанесешь на точки пульсации, как духи. На шею, запястья. Капнешь пару капель в ритуальный огонь. Яр знает, что делать, дальше он сам.

– Спасибо большое, - я поднимаюсь со скрипучего стула. – Мы пойдем.

Ведун кашляет, чуть сводит брови:

– Обожди-ка. Теперь последнее. Расплата. Что ты оставишь взамен?

– Деньги? Сейчас… Сколько с меня?

Достаю телефон, сети тут нет. Как же перевести? Почему я не подумала об этом сразу?

Мне казалось, Яр обо всем договорился, остается только забрать…

– Деньги лишь мусор, - качает головой старик. – Обмен должен быть равноценный. Магическое в обмен на магическое. У тебя с собой только две подходящие оплаты. Кулон сокрытия…

Ведун указывает пальцем мне в область груди. Туда, где висит кулон, скрывающий магию.

– Или дитя луны, - добавляет он, поднимая взгляд на волчицу за моей спиной. – Выбирай.

Холодными пальцами вытягиваю кулон за веревочку из-под платья и слышу шорох за спиной. Оглядываюсь на Агату. Платье с вырезом на ней выглядит нелепо, слишком большое, висит мешком. Она не взяла у Ксюшки зимнюю куртку и сапоги тоже, оставшись в своих ботинках и предпочтя гулять по заснеженной столице в одном мешковатом платье. Привлекая внимание, но не обременяя себя излишним долгом.

Агата, в отличие от меня, растерянной не выглядит. Щурится, ее глаза светятся желтым, усмехается:

– Старик, я – никому не принадлежу, чтоб мной расплачивались, понял?

Ведун поглаживает бороду, ждет моих слов.

– Отказываюсь. Обмен неравноценный, считаю, - в горле першит, мой голос чужим кажется.

Если я отдам кулон, то это добавит мне и Снежным проблем поболее, чем нестабильность в обряде.

Агата кладет мне руку на плечо, шагает ближе.

– Подожди, я не договорила, - негромко говорит мне и, обращаясь к ведуну, добавляет звонче: - Она не может мной расплатиться, но я могу остаться по собственной воле.

Я поворачиваюсь к ней всем телом и шиплю на ухо:

– Ты с ума сошла? Зачем? Я просто оставлю этот эликсир здесь, мы уйдем вместе, полнолуние кончится, можно будет вернуться с какой-то другой магической приблудой, за месяц найдется…

– Не перечь, - качает головой старец. – Эликсир готов, его сила действует один оборот луны. Ты должна оставить что-то взамен. Прямо сейчас.

Агата показывает маленькие, острые зубки в полуоскале-полуулыбке:

– Помни, ты обещала спасти Тима.

Я сжимаю ее руку, шепчу:

– Я не уйду без тебя, это бред какой-то, менять вещь на человека…

– А я и не человек, - она сжимает мои пальцы в ответ и отводит подальше от старика, к двери.

В ухо мне шепчет шелестом осеннего ветра, едва слышно, но с нажимом:

– Не переживай. Мне это самой нужно.

Я хочу протестовать, но что-то в уверенном голосе Агаты, в ее глазах, светящихся желтым светом, заставляет меня проглотить заготовленные слова.

Она непохожа на тех, кто жертвует собой.

Значит, у нее есть план?

Надеюсь.

– Хорошо, - поворачиваюсь я

к старцу. – Мы решили.

– Вот и славно.

Он манит Агату указательным пальцем, призывая ее подойти. А мне говорит:

– Время на исходе. Ступай, деточка.

Я напоследок кидаю взгляд, полный сомнений, на Агату, но она не оглядывается.

Вздыхаю и выхожу.

У меня нет чувства победы, ощущения, что я сама чего-то добилась.

Одиночество наваливается на плечи, страх скользкими, холодными пальцами сдавливает грудную клетку. Каблуки цокают, вызывая гулкое эхо в этих средневековых мрачных туннелях.

Всегда так.

Только я к кому-то начинаю привязываться, как этот кто-то пропадает, попав в неприятности.

Из-за меня.

Пока жду лифт, решаю использовать эликсир. Откупориваю пробку, подозрительно нюхаю. Запах терпкий, не очень приятный. Что-то горькое. Пережженый миндаль, возможно рябина. Хорошо, что не тухлые яйца или гнилая рыба.

Ладно, одну капельку на шею нанесу. Остальное позже, когда мои оборотни окажутся рядом.

Подъехавший лифт распахивает передо мной двери, освещая полумрак золотистым светом. Внутри стоит мужчина во фраке с зализанными волосами и застывшей улыбкой – лифтер или клерк, даже не знаю, как он правильно называется.

Я шагаю внутрь, отражаюсь во множестве зеркал. Машинально приглаживаю волосы, поправляю воротник платья.

Двери закрываются, я медлю, клерк вопросительно смотрит на меня в безмолвном: какой ярус?

– Наверх.

Пальцем в белой перчатке он нажимает на панель, и лифт плавно гудит, поднимаясь сквозь этажи.

Меня потряхивает. Накатывает тревога.

Мне нужно поскорей добраться до Снежных и все им рассказать. Они будут в состоянии меня слушать? Агата, несмотря на полнолуние, вполне вменяемая... Или можно даже не добираться. У леса я видела придорожное кафе, можно подождать их там.

Они ведь сами должны меня найти, да?

Дверь лифта отъезжает вбок. Клерк полупоклоном провожает меня.

Я выхожу и иду по знакомому коридору, туда, где грохочет музыка, где запах алкоголя и драйва, туда, где кипит жизнь, слышатся радостные крики…

Туда, где я чужая, где для меня нет места.

Стоп.

А как выходить?

Достаю телефон, набираю номер Виктора.

Абонент временно недоступен.

Блин…

Попробую снова воспользоваться черным входом для обслуги.

Иду, оглядываясь по сторонам, подавляя желание втянуть голову в плечи. Пальто и шарфик несу на сгибе локтя.

Тусовка у сцены расходится за столики, народу меньше, чем раньше. У выходов никто не толпится, чтобы можно было смешаться со всеми.

На меня начинают посматривать. Или мне кажется?

Я нервничаю, ускоряюсь.

Направляюсь к проходу для персонала, но мне навстречу идет один из охранников, который был в ту ночь со Снежными. Высокий и с сединой на висках.

Сердце колотится, я переживаю, что он меня вспомнит.